Религиозный взгляд на искусство в эстетике неотомизма (Э. Жильсон, Ж. Маритен)

расширяет его философский диапазон. Основное определение искусства в данном контексте, выглядит следующим образом: «Искусство - это габитус практического разума» [3, с. 468].
При этом габитус представляет собой «спонтанно развивающиеся органические надстройки, жизненно значимые образования, совершенствующие душу в отдельном ракурсе и наполняют ее деятельной энергией» [3, с. 473]. Ему весьма близко традиционное значение слова добродетель, где внимание акцентируется на качестве «добротность», то есть стойкость, прочность, а также крепость. Тем самым исследователь выходит на фундаментальное определение искусства, указывая его онтологическую основУ. Искусство – это добродетель практического разума, при том, как любая добродетель ориентирована только на благо, поэтому собственно искусство не ошибается никогда и в себе несет непреложную правоту. В противном случае оно не было бы полноценным, прочным по своей природе габитусом [3, с. 477].
Красота (либо искусство) раскрывает истину, являющимся благом для человека, то есть нравственность (или практическая добродетель). Но именно в данном пункте и выявляется главная проблемность, составляющая этический центр современной теории искусства. Ж. Маритен осознает, что в художнике неизменно сталкиваются его человеческие и профессиональные достоинства. Ж. Маритен весьма остро чувствует данную коллизию в душе художника и требует морально безупречного поведения, необходимого для выполнения непосредственного священного долга художника. Художник, прежде всего, должен быть человеком [5, c. 403].
Таким является реальный контекст жизненной драмы художника, связанной с борьбой между житейскими склонностями и своим профессиональным долгом. Для выполнения своей эстетической миссии ему необходима большая моральная сила. У Ж. Маритена в идеальном обнаруживается синтез (то есть триединство истины, добра и красоты) в качестве предпосылки как художественного творчества, так и научного исследования, наконец, нравственных исканий. Но в эмпирической несовершенной реальности ни ученый, ни художник, ни подвижник не достигают никогда данного искомого триединства. Ж. Маритен склоняется при этом к наиболее очевидному определению, которое имеется у Фомы Аквинского: прекрасное – это все то, что радует взор; а также то, что приятно видеть.
Центральная идея Ж. Маритена – это определение красоты через форму. Он считает, что красота является «сияние формы» непосредственно в соразмерных частях материи. Поэтому красота прекрасна вовсе не сама по себе, а как некое вспомогательное средство для разума, необходимое чтобы увидеть совершенство и восхититься им. Ум самодостаточен, по природе он божественен и абсолютен, остальное – это словно атрибуты ума, некие ипостаси его совершенства. Творец неизменно присутствует в своем творении с помощью формы. И форма, тем самым, нам говорит о разумности, то есть не случайности бытия, при этом не случайность формы – это наиболее самый существенный признак красоты. В связи с этим красота в мире – это также знак не случайности, то есть тварности мира [5, c, 407[.
Ж. Маритен предлагает так называемое идеальное «решение»: в христианской теологии важны апелляции к богу. Ж. Маритен критикует серьезный соблазн, подстерегающий художника. Это соблазн обожествления красоты, то есть некое эстетическое идолопоклонство.
Заключение
Подводя общие итоги, укажем следующее. Неотомизм не признает познавательное значение искусства. Это приводит их в конечном итоге к защите декадентского искусства. Рассмотренные нами представители (Ж. Маритен и Э. Жильсон) главное прослеживали в том, чтобы своего рода «форма сияла в материи». Форма в их понимании – это активное начало. При этом активным формообразующим началом выступает Бог. В связи с этим задача формы в искусстве заключается в стремлении к переходу непосредственно в область духа. Молитва является выше поэзии и в некоторых случаях рождает. Это совершенный образец чистого искусства.
Жак Маритен и Этьен Жильсон считали, что в произведениях писателей и художников абстрактный гуманизм выполняет роль художественного принципа. Нередко такого рода произведения сводятся к рассмотрению некоторых отвлеченных моральных проблем. Для абстрактного гуманизма не интересны пути и способы достижения гуманного общественного состояния. Религия практически всегда была рядом с