Цивилизационная парадигма в русской геостратегии

остаются крупнейшими мировыми державами, оказывающими огромное воздействие, как на международную обстановку, так и на духовное развитие всего человечества. По этой причине, изучение особенностей и своеобразия их взаимоотношений должно стать одной из приоритетных тем современных научных исследований и политических построений. В перспективе Евразийский Союз может существенно изменить геополитическую расстановку сил, существующую в мире.
У основоположников евразийства - Н. C. Трубецкого и П. Н. Савицкого - было немало последователей, разработчиков их идей. Но только в конце 60-70-х гг. XX в. разрозненное течение евразийцев разных направлений получило новый мощный интеллектуальный толчок, сформировавшись в новое направление - неоевразийство. И связано это течение с именем историка, этнографа, географа Л. Н. Гумилева и его идеей евразийской пассионарности. Именно пассионарные толчки определили ритмы Евразии, полагал Гумилев, они обусловили приоритет тех или иных сил в разные периоды формирования единого мегаконтинента - Евразии. Российский исследователь Н. Нартов отмечает, ч.о в геополитической научной мысли сложилось убеждение, что Л. Н. Гумилев в своей теории этногенеза и этнических циклов продолжает линию «органического» подхода и отчасти «географического детерминизма», лежащую в основе геополитики Ф. Ратце- ля, Р. Челлена, К. Хаусхофера, и вряд ли можно полностью согласиться с таким категорическим утверждением, значительно сужающим концепцию Гумилева. По мнению Нартова, Гумилев создал достаточно спорный, но совершенно оригинальный подход к проблемам этногенеза и становления государственности великороссов, которые представляют особый этнос, сложившийся под мощным воздействием пассионарного толчка, на основе тюркско-славянского слияния; это сочетание этносов могло образоваться как симбиоз, порожденный специфическим соединением Леса и Степи; тесный союз последних предопределил сущность цивилизации, культуры и стереотипов поведения великороссов. Согласно В. А. Дергачеву, пассионарная теория этногенеза Л. Гумилева повлияла на формирование неоевразийского направления российской геополитики после распада СССР. В этом контексте евразийство рассматривается как концепция восстановления целостности постсоветского пространства на основе славяно-тюркской интеграции.
Разработанные П. Савицким и Н. Трубецким принципы вновь стают актуальными для решения проблем «социально-экономического выбора и преодоления массового сознания европоцентризма». Дергачев пишет про многочисленные разновидности неоевразийства - «Россия-Евразия как держатель хартленда», «Евразийский конфедеративный союз», «евразийский остров», «евразийский мир» с осью Германия-Россия-Китай. Имперская разновидность евразийства - это попытка вернуть потерянный статус мировой державы, взгляд на мир как на арену борьбы морских и континентальных геополитических сил - атлантистов и континентальных евразийцев, традиционно представленных Россией и романо-германцами (по версии Дергачева). Представители неоевразийства в России настроены категорически против гегемонистских идей атлантистов и мондиалистов. Противостоять монополярности, по их мнению, может только биполярность, обеспечить которую способна Россия. Как пишет А. Ниязов, «новый континентальный альянс должен либо включить в себя всю Европу до Атлантики и несколько важнейших секторов южного побережья Евразии - Индию, Иран, Индокитай и т.д., либо обеспечить дружественный нейтралитет этих же пространств, т.е. вывести их из-под контроля атлантизма». Подобное понимание континентального блока предполагает огромный геополитический интерес России к Европе, в особенности к Восточной ее части.
Не менее интересной с точки зрения современной российской геополитики является концепция В. Цымбурского. В основе его концепции лежит идея Великого Лимитрофа. Для объяснения этого геополитического понятия автор ввел два дополнительных: Лимес - неустойчивая окраина имперск й или цивилизационной платформы и Лимитроф - промежуточное пространство между империями или цивилизациями. Исследователь выделил лишь цивилизации, существующие на пространстве Евразии: романо-германскую (Западная Европа), арабо-иранскую (Ближний и Средний Восток), российски ю, китайскую, индийск ю. После распада СССР между этими цивилизациям! образовался «скво ” й пояс суверенных пространств, который протянулся через континент от Польши и Прибалтики до Памира и Тянь-Шаня, охватывая Восточную Европу с Балканами, Кавказ и постсоветскую Центральную Азию». Этот пояс, образованный переходящими друг в друга перифериями всех цивилизаций Евразии, Цымбурский обозначил как Великий Лимитроф. Таким образом, согласно данной концепции, Украина является неотъемлемой частью зоны Лимитрофа.
В отличие от евразийцев, В. Цымбурский считал, что Россия - разрушительница Евразии, а Великий Лимитроф - это все, что от нее осталось. В отношении лимитрофных государств Россия должна проводить политику, основанную на «прагматизме выгоды», а не на «интернационализме бескорыстия», что противопоставляет концепцию автора имперской идее неоевразийства Дугина. В то же время, Великий Лимитроф - это сфера жизненных интересов России, но интересов геополитических, а не внутриполитических. Окаймляя Россию по всему периметру ее сухопутных границ, Лимитроф, состоящий из суверенных государств, отделяет ее от всех евроазиатских цивилизационных ареалов, которые сложились возле незамерзающих океанских акваторий. Эта новая геополитическая ситуация поставила и важнейший для Евразии вопрос: «станут ли отдельные секторы Лимитрофа - Восточная Европа, Кавказ и „новая” Центральная Азия - посредниками между соседствующими с ними цивилизациями, связывая и вместе с тем разделяя их, или же весь Лимитроф окажется насквозь соединен в противостоящую большинству платформ Евразии стратегическую и геоэкономическую целостность с прямым выходом через Восточную Европу на Евро-Атлантику, которая „видит” себя в роли „всемирной цивилизации”»? На пространствах Лимитрофа, считает Цымбурский, должна проявиться зарождающаяся сегодня борьба между двумя тенденциями развития мира - к однополярности или к реальной силовой многополярности, что составит главное содержание мировой военно-политической истории в ближайшее пятидесятилетие.
Выдающийся русский мыслитель академик Н.Н. Моисеев (1917-2000) считал себя последователем В.И. Вернадского и, шире, русских космистов. Уникальной чертой сложившейся у Моисеева системы идей является то, в ней соединены эколого-политическая парадигма и теория устойчивого развития, идея ноосферы и глобалистский дискурс, концептуальные рамки геополитических и цивилизационных теорий. В реальности политической науки, в том числе российской, такое сочетание является более чем редким. Анализ эколого-политических взаимозависимостей и глобалистская перспектива концептуально едины, но вот объединение их «под одной крышей» с цивилизационными, особенно, геополитическими разработками весьма затруднено. Глобалистика и