особенности этнографического описания малых народов в жанре антропологического кино

Эскимосы - широкоплечие в камлейках из моржовых кишок - борются на прибрежной гальке, демонстрируя мускульное веселье и здоровый дух; потом отряхиваются и, посмеиваясь, надвигаются на оператора: пошли позировать. У них открытые лица, аккуратные стрижки и осанка людей, уверенных в себе. Северяне и камера глядят друг на друга с любопытством.
Герой этнографической съемки теперь неподвижен либо медлителен, равнодушен, молчалив: кино для него так и осталось немым. Ненцы рода Яптик (Эдгар Бартенев, «Яптик-Хэсе», 2006) не произнесут ни слова.
Легко объяснить оживление актеров Флаэрти дикарским: граммофон вызывает у Нанука тот же энтузиазм, что и камера; хохоча, он пробует пластинку за зуб.
«Актеры Флаэрти» за исключением охотничьих сцен (поединок с моржом снят долгим живым кадром и с безопасного расстояния) «Нанук» - фильм частично постановочный. Режиссер признавался, что утреннее пробуждение эскимосская семья разыграла для него на морозе: поскольку в настоящем иглу для камеры и тесно, и темно, пришлось строить декорацию: увеличенную половинку жилища, задник. На фоне снежной ракушки дети Нанука сладко зевали и не спеша натягивали кухлянки.
Человек оптимистической и наивной эпохи, Флаэрти, кажется, мыслил в категориях укрощения природы; титаническая борьба островитян с прибоем разрасталась у него до размеров универсальной метафоры: стихии следует покорить, поставить на службу, обратить на пользу. «Самый неунывающий народ на Земле» - так сказано в начальных титрах «Нанука», - эскимосы побеждали хищников, пургу и блуждающие льды. Роли были прописаны четко: покажите, как вы охотитесь, как строите иглу, как штурмуете на собачьей упряжке высоченные торосы. Покажите антропоцентризм, торжество гордого человека.
Фильм о Нануке явился новым словом в кинематографе. В нем не было тенденциозных инсценировок, свойственных большинству этнографических картин начала ХХ века, и отсутствовал снисходительный взгляд представителя «цивилизованной нации». Режиссер показал эскимосов не свысока, а так, как они сами видят себя. Он открыл в этом произведении новаторскую форму документального фильма, основанного на длительном кинонаблюдении реальной жизни.
Рефреном «Яптик-Хэсэ» служит кадр с куклами, торжественно и беспомощно восседающими на нартах. Это духи рода Яптик, - сообщают финальные титры, - их возят с собой повсюду и никому не показывают.
В глазах старика из рода Яптик - лукавство: ему девяносто, но он говорит, что тридцать; наверное, он шаман («Яптик-Хэсе»). Воплощением новой этнографической политики становится бессюжетный фильм: попадая в кадр, северянин дымит беломором, молчит, всматривается в горизонт или кипятит чайник. Изредка он арканит оленя - но как-то медитативно, созерцательно. Структурировать такой материал - задание на пятерку; и чаще