Демонические мотивы в романе Ф.М. Достоевского

Введение
Творчество русского писателя Федора Михайловича Достоевского имеет глубокий
философский смысл. Его работы относятся ко времени прогрессивного развития русской
философии, когда формируются её главные идейные течения, характеризующиеся
достижениями русского национального самосознания. Современники не рассматривали
достоевские произведения, как философские. Да и сам писатель не претендовал на звание
философа. Однако на сегодняшний день нельзя не отметить, что удаленный от
академической философии, Достоевский все же является философским писателем. В
«Бесах» он впервые отражает образ молодого поколения половины XIX столетия, его
идейные и философские искания, политические амбиции и социальные стремления.
Это произведение с глубоким метафизическим содержанием. Характерная для
Достоевского некая двупланность эмпирического и метафизического действия, особенно
воплотилась в «Бесах». Автор изображал современную эмпирическую действительность,
порой граничащую с карикатурой, и при этом тесно переплетал её с глубокой символикой,
показывая реальность мира идей. Философия Достоевского — это осмысление и
понимание личностью собственных переживаний и поступков. Автор рассматривает
жизнь человека как жизнь его духа, который пребывает в нем самом.
Достоевский в романе обличает духовные корни русского революционного движения. В
революции он видит войну против христианской цивилизации, духовный упадок людей.
Писатель обращает внимание, что социалисты поднимают вопрос не столько социальной
революции, сколько вопрос о существовании Бога.
В «Дневнике писателя» Ф.М. Достоевский пишет: «Бунт начнется с атеизма и грабежа
всех богатств, начнут разлагать религию, разрушать храмы и превращать их в казармы, в
стойла, зальют мир кровью и потом сами испугаются». Мыслитель предсказывал, что
революционное «бесовство» еще принесет и России, и всему миру немало испытаний и
катастроф. То, что казалось критикам политической недальновидностью, обернулось
пророчеством. "Бесы" - не столько политический памфлет, сколько социально -
философский роман.
Пожалуй, ни один художник не вызывал столько противоречивых оценок, столько
ожесточенных споров, как Достоевский. Они возникли еще при жизни писателя, но
3
резкость дискуссий не уменьшается по прошествии времени. Это касается и личности
самого Достоевского, и его произведений.
Достоевский сам указывает на свою главную особенность. «Я скажу Вам про себя, что я –
дитя века, дитя неверия и сомнения до сих пор и даже (я знаю это) до гробовой доски.
Каких страшных мучений стоила и стоит мне теперь эта жажда верить, которая тем
сильнее в душе моей, чем более во мне доводов противных», – писал он 1854 году.
Почти через 20 лет появляется роман «Бесы». В центре романа –характерная для
Достоевского проблема русского нигилизма, его идейных истоков и современной
политической практики.
Целью нашей работы стало изучение романа «Бесы» Ф.М. Достоевского, а именно
демонических мотивов в романе. В этой связи мы подробно рассмотрим образы Николая
Ставрогина и Петра Верховенского.
Задачи исследования:
изучить демонические мотивы в романе, раскрыв образ Николая Ставрогина;
рассмотреть тему демонических мотивов в романе через образ Петра
Верховенского.
Работа состоит из введения, двух глав, заключения и списка литературы.
Глава 1. Демонические мотивы в романе – образ Ставрыгина
Образ Ставрогина в литературоведческих работах часто характеризуется — с позиций
христианского мировидения — как противоречивый в своей внутренней сущности.
С Николаем Всеволодовичем Ставрогиным читатель встречается во второй главе романа
«Бесы» («Принц Гарри. Сватовство»), содержащей краткую биографию персонажа.
Первое, что должно обратить на себя внимание, — это странное перерождение героя,
отправленного для продолжения образования в Петербург: «...молодой человек как-то
безумно и вдруг закутил. Не то, чтоб он играл или очень пил; рассказывали только о
какой-то дикой разнузданности, о задавленных рысаками людях, о зверском поступке с
одною дамой хорошего общества, с которою он был в связи, а потом оскорбил ее
публично. Что-то да же слишком уж откровенно грязное было в этом деле. Прибавляли
сверх того, что он какой-то бретер, привязывается и оскорбляет из удовольствия
оскорбить».
Таким образом, нежный и чувствительный юноша («бледный и тщедушный» при отъезде)
резко и как будто неожиданно превращается в холодного и высокомерного тирана.
Думается, большинство читателей, в силу своей неискушенности, будут, вослед за
воспитателем Ставрогина, Степаном Трофимовичем Верховенским, искать объяснения
таких поступков по нормам поведения здорового человека, полагая, «что это только
первые, буйные порывы слишком богатой организации, что море уляжется и что все это
похоже на юность принца Гарри, кутившего с Фальстафом, Пойнсом и мистрис Квикли,
описанную у Шекспира».
Хотя ощущение какой-то отталкивающей иррациональности («грязь, грязь!») и,
следовательно, болезненности проникает и в их рассуждения. Увы, такое объяснение
оказывается совершенно неверным. Вероятнее, что перед нами проявления резко
обозначившей себя психической болезни. Известно, что каждый болезненный приступ
шизофрении определяется внутренними причинами. А поскольку беспричинных событий
не бывает, человек закономерным образом начинает искать их во внешних событиях
жизни настигнутого недугом — тяжелых переживаниях, обидах, несчастной любви и
проч. Хуже всего то, что из каждого болезненного приступа человек обычно выходит уже
деформированной личностью, как бы «сниженным» в сравнении с тем, каким он был еще
4
недавно. И эти патологические сдвиги могут происходить весьма резко, иногда — в какиенибудь несколько недель или даже дней.
В результате болезненного сдвига человек становится личностью совершенно другого
плана. Образно говоря, произошедшее можно уподобить падению зеркала,
разлетающегося на множество мелких осколков, каждый из которых способен отразить
фрагмент окружающей его действительности, однако ни в какую общую картину эти
фрагменты сложить уже не возможно. Нечто подобное происходит и со Ставрогиным.
Хотя умственные способности и полученные ранее знания у него остаются как будто
нетронутыми, их связь с духовным обликом личности уже лишена прежней целостности и
жизненности. Его идеи больше не проникнуты теми живыми чувствами и верованиями,
которые составляют основу личности, ее интимное ядро. Лишь благодаря колоссальному
автоматизму психики, они остаются присущими этому человеку. Только таким образом
Ставрогин «известный период времени может производить впечатление корректного,
образованного, рассудительного человека».
Важная для понимания фигуры Ставрогина и всего романа глава «У Тихона», где
Ставрогин признаётся в совращении девочки 10 или 14 лет (в двух известных вариантах
этой главы возраст разнится), была опубликована только в начале 1920-х гг.
Структурно исповедь является второй частью трехчастной главы «У Тихона», где первая
часть включает беседу Ставрогина и архиерея до чтения «листков»; третья – обсуждение
«документа» и попытки старца отговорить героя от публикации. Самая же исповедь
располагается в центре главы, «разговоры» Тихона и Ставрогина обрамляют ее.
Ставрогин мыслит себя неким сверхсуществом – то ли демоном, то ли человекобогом,
присвоившим себе право манипулировать людьми, как марионетками, а также красть,
лгать, лжесвидетельствовать, насиловать, мучить, убивать и проч. – таким образом список
грехов заметно расширяется. При этом он неоднократно подчеркивает, что сознание
никогда не покидало его, в любой момент своей жизни он контролировал себя, мог
подавить любое желание.
Герой мог взять верх над любым чувством, мог остановиться в момент его наивысшего
напряжения; но сам никогда не желал этого. Зато всегда готов был следовать всякой
прихоти, как объясняет сам, от скуки и равнодушия («я хотел убить себя от болезни
равнодушия»; «скоро наскучило»; «мне уже надоело»; «Мне и вообще тогда очень скучно
было жить, до одури»; «мне всегда было скучно припоминать прошлое»). Ставрогин
искал все новых и новых ощущений, совершенно сознательно (на сознании-то все и
основывалось) отвергая законы Божьи и человеческие, причем, чем безобразнее была
прихоть, тем более для него притягательна: «Всякое чрезвычайно позорное, без меры
унизительное, подлое … всегда возбуждало во мне, рядом с безмерным гневом,
неимоверное наслаждение».
Рассказ о «деле Матреши» (судебная терминология) перемежается описаниями или
упоминаниями о других безобразных преступлениях и пороках: краже портмоне с
жалованием у бедного чиновника; драке в кабаке; игре в карты; свидании с горничной
Ниной Савельевной. Но более всего повествователь сосредоточивается на
«бесчувственном» (как скажет Тихон) описании собственных ощущений в процессе
исповедания. При этом Ставрогин опять-таки подчеркивал способность хладнокровно
владеть собой.
Ставрогин пережил пароксизмы страха, но не дал ходу движениям совести, ведущим к
покаянию. Он постоянно переключал свое внимание на какието внешние события, не
позволяя себе рефлектировать. Оказываясь все