Деликтный статут в международном частном праве

реподаватели, об этом осведомлены все студенты. Это касается тех случаев, когда преподаватель действительно принимает экзамен, а не издевается над студентами. В случае издевательств можно говорить о некоем неадекватном, неправильном, недолжном – противоправном действии.
Однако одной вредоносности недостаточно. «Вред», несмотря на неприятную коннотацию, не всегда означает нечто плохое, недопустимое. Помимо вредоносности, у деяния – основания возмещения вреда должен быть еще какой-то признак. Пусть даже это будет нарушение не закона, а каких-нибудь разумных ожиданий, обычного порядка вещей, хода дел – словом, совершение действия, которого обычно никто не совершает, например, потому, что не имеет на это права или ему запрещено его совершать. Но дело тут необязательно в законодательном запрете, а в том, что обычно так не делают.
Существуют две крайности: с одной стороны, подход, пришедший из уголовного права с доказыванием противоправности, и с другой – повсеместное применение принципа генерального деликта. Ю.Г. Матвеев в 1973 г. опубликовал свою работу «Англо-американское деликтное право», в которой рассказал про поиск компромисса между этими двумя крайностями в рамках английской системы права. Компромисс этот выражается в конструкции специальных деликтов [8].
Есть наиболее распространенные типов деликтов, т.е. действий, которые точно всегда противоправны, а значит, и за вред, ими причиненный, точно всегда надо отвечать. Это обман, насилие, сговор, незаконное противоправное лишение владения, вымогательство, домогательство, зловредность, присвоение, небрежность и т.п. Сам характер этих деяний таков, что за причиненный ими вред нужно отвечать.
Что касается остальных деяний то здесь английские юристы и американская практика дают разные ответы. Классический английский ответ таков: все деяния, по которым не выработано специальных правил привлечения к ответственности, не противоправны. Вред, причиненный деяниями, которые не подпадают ни под насилие, ни под лишение владения, ни под обман и т.д. – ни под одну из вышеперечисленный категорий, – это допустимый вред. Его причинение не влечет за собой ответственности.
Есть и компромиссный вариант, который говорит: надо смотреть по конкретным обстоятельствам. Да, по общему правилу деяния, не подпадающие под отдельные категории деликтов, считаются нормальными и непротивоправными. Можно себе представить ситуации, когда за них тоже следовало бы привлекать к ответственности (по усмотрению суда).
Этот подход считается выработанным американскими судами; они действительно проявляют гораздо больше гибкости, нередко признавая противоправными (и подлежащими тем самым ответственности) и такие деяния, которые не подпадают под классические типы деликтов. В основном речь идет как раз о деяниях новых – тех, совершение которых еще до недавнего времени не было возможным.
Если общественность ждет, что за определенное деяние лицо будет привлечено к ответственности, суд это понимает и выносит соответствующее решение. Бывает и наоборот: общественность возмущена и считает, что привлекать к ответственности не нужно, несмотря на противоположное указание закона.
Так же в любом правопорядке есть перечень случаев, в которых деяние точно не будет признано противоправным. Классические варианты – это необходимая оборона, непреодолимая сила, крайняя необходимость, задержание преступника. Менее классические – исполнение приказа, действие в соответствии с обязательными указаниями, ошибка, добросовестное заблуждение (в некоторых случаях). То есть бывают ситуации, которые ставят и вот такой еще, дополнительный, барьер перед привлечением к ответственности [10].
Остальное – на усмотрение суда, но тоже с известными ограничениями. Например, при согласии потерпевшего на причинение вреда к ответственности привлекать по общему правилу нельзя, но если речь идет о вреде, причиненном личности, то суд может и проигнорировать подобное согласие.
Рассмотрим особенности деликтной ответственности государства по сравнению с частными субъектами. В России эти особенности сформировались еще до революции. И начало их обсуждению положил Н.И. Лазаревский.
В советское время государство само устанавливало для себя правила игры, и предполагалось, что оно не может их нарушить. Даже если оно их нарушало, это значило лишь то, что в данном конкретном случае оно установило для себя иные правила [5].
В 1948 г. Е.А. Флейшиц ввела термин – ответственность не за незаконные, а за неправильные действия государства и должностных лиц. Даже если действия публичных субъектов всегда законны, по определению, но в конкретной ситуации они могут оказаться неправильными с точки зрения некоей целесообразности, общественных ожиданий. Государство не может поступить противоправно (оно само творит право), но оно может поступить неправильно. Это – основание для привлечения к ответственности.
В таких терминах эта тема в России существовала, собственно, до нового Гражданского кодекса, который все же признал, что, к сожалению, государство тоже способно нарушать им же самим установленные законы, а значит, совершать противоправные действия. Но, опять-таки, у нас установлены особые условия привлечения государства к ответственности за вред, причиненный его должностными лицами. Здесь отдельно выделяется вред, причиненный при осуществлении правосудия, и вред, причиненный при незаконном заключении под стражу, избрании подписки о невыезде и т.п. [12].
Таким образом, можно сделать вывод, что сегодня существует большая разница между нормами международного частного права и российским законодательством. Международное деликтное право в России работает не эффективно. Российские специалисты плохо разбираются в данном явлении.

2. Практические аспекты применения деликтного статута в международном частном праве
2.1. Понятие международного частного права

Международное частное право – это не только университетская дисциплина, но это еще и современный инструмент глобализации и взаимодействия стран/организаций/частных лиц на международном уровне.
Последние пару недель активно обсуждается тема конституционной реформы и медленного спускания международного частного права (в форме международных договоров, ратифицированных РФ) по иерархической лестнице национального законодательства.
Первые теории международного частного права появились в Средние века в странах Западной Европы. Но такое право начало формироваться не как единый правовой механизм, связывающий разные страны, а как некая правовая надстройка над городами, где каждый город имел свою кодификацию местных обычаев [6].
С середины XIX в. окончательно сформирована и получила развитие так называемая универсалистская теория международного частного права. Согласно этой теории, национальный закон должен следовать за каждым человеком, а за границей к нему должно применяться исключительно его национальное право. Исключение делалось лишь в отношении публичного порядка. Звучит вполне разумно и логично, не удивительно, что данная теория и по сей день одна из самых популярных.
Некоторые авторы относят МЧП к международному праву в широком смысле слова ввиду его осложнения иностранным элементом. Но большинство современных авторов считает, что международное частное право – это составляющая национального права. Также есть разные взгляды на принадлежность МЧП к той или иной отрасли права. Одни рассматривают его в качестве самостоятельной отрасли, другие – в качестве комплексной, а третьи – как составную часть гражданского (частного) права.
В самом наименовании слово «международный» имеет иной смысл, чем в наименовании международного публичного права, которое регулирует межгосударственные, межправительственные, межведомственные публичные отношения. Международное частное право является международным в том смысле, что оно регулирует частные отношения, осложненные иностранным элементом.
В юридической доктрине обсуждаются вопросы отнесения к МЧП таких разделов права, как коммерческое право, семейное право, трудовое право, а также право, регулирующее публичные отношения, осложненных иностранным элементом, и международный гражданский процесс.
Итак, понятие международного частного права можно трактовать как совокупность общих и специальных норм частного права, регулирующих имущественные и личные неимущественные отношения, осложненные иностранным элементом, основанные на равенстве, автономии воли и имущественной самостоятельности их участников.
Основной задачей международного частного права, из которой безусловно вытекает ее одноименный принцип, является [4]:
• либерализация национальных законодательств стран, чьи режимы далеки от демократических, а также
• формирование универсальных правовых норм и методов в условиях мировой глобализации.
Субъектный состав МЧП практически идентичен субъектному составу национального законодательство, с единственным отличием – усложненностью иностранным элементом. Субъекты международного частного права – это [2]:
• физические лица – сюда входят такие термины «правоспособность», «дееспособность» и ключевая фраза «вправе приобретать гражданские права и нести гражданские обязанности»;
• юридические лица – их положение раскрывается через категорию правоспособности;
• государство – оно может и быть субъектом, и само определять статус субъектов МЧП.
В отличие от материально-правовых норм, определяющих содержание прав и обязанностей субъектов международного частного права и, следовательно, непосредственно регулирующих их поведение, коллизионная норма указывает, право, какого государства применимо к данному отношению. Отличие коллизионной нормы от других юридических предписаний – преодоление коллизионной проблемы путем определения применимого права.
Источниками коллизионных норм являются [3]:
• федеральные законы (а не федеральные подзаконные акты и тем более не законы или иные нормативные правовые акты субъектов РФ) и
• международные договоры РФ, решения о согласии на обязательность которых для страны приняты в форме федерального закона.
Менее значимая роль обычая как источника коллизионных норм объясняется тем, что на практике обращение к нему ограничивается зачастую областью материально-правовых начал. Говоря о коллизионных нормах, стоит упомянуть личный закон. В соответствии с ним решаются [1]:
• вопросы право- и дееспособности физического лица (или правоспособности юридического лица), его личных прав, включая права на имя, его использование и защиту;
• некоторые вопросы опеки и попечительства, а также семейных отношений (в первую очередь, условий заключения брака и развода) и т. д.
В случае, когда в качестве личного закона выступает lex patriae, эти вопросы рассматриваются по праву страны, гражданином которой является данное лицо. Применение же lex domicilii влечет подчинение указанных вопросов праву страны, где соответствующее лицо постоянно или преимущественно проживает.