Российский и американский журналист: сравнительные исследования

Классическое представление о профессиональном журналисте скла-дывалось долго. Для дописьменной эпохи характерен мифологический способ самоорганизации культуры. Господствовавший в те времена прин-цип синкретизма (слитность, неделимость, характеризующие исходное со-стояние чего-либо) полностью пронизывал восприятие действительности .
Слово стало важнейшим средством передачи достижений человече-ского познания и мышления, благодаря его способности фиксировать об-щий для всех членов сообщества смысл, выражать значение, необходимое для совместной деятельности, для защиты, для сохранения социального опыта.
Появление текста имело исключительное значение: именно он и слово становились связующим звеном на различных этапах развития информа-ционно-коммуникативной деятельности. Текст (изначально сакральный) был системообразующим элементом культуры и остался таковым практи-чески до наших дней. Владение словом, логосом постепенно приобретало особое общественное признание и даже придавало человеку высокий соци-альный статус. Этому во многом способствовало разделение труда, поро-дившее новые социальные группы, а также расширение практически-познавательной деятельности человека. Определенного мастерства требо-вали древнеегипетские «каменные газеты» — изображения, читавшиеся на стенах храмов. Об этом свидетельствуют письменные тексты, носившие со-циально значимый характер и отражавшие оценку происходящего их ав-тором .
Одним из предшественников журналистики была риторика (часто это слово используется как синоним ораторского искусства). Она показала важность и необходимость действительно высокого профессионализма в тех видах деятельности, которые связаны с убеждением и побуждением людей к действию, с их информированием. Будучи неотделимой от поли-тики, она участвовала в становлении общественного деятеля, сочетавшего государственную мудрость с даром оратора. Если риторика обогащала журналистику стремлением автора высказать свое мнение, то историогра-фия давала прессе уроки честности в сообщении фактов (хотя римляне признавали, что историографу не вредно иногда украшать свой труд цве-тами красноречия) .
Постепенное расширение информационно-коммуникативной нагруз-ки письменного слова, увеличение количества людей, посвятивших себя созданию хроникально-документальной литературы, мемуаров, появление тех, кто сделал частную переписку предметом общественного интереса, а также тех, кто стал специализироваться на сборе новостей, - все это пред-восхитило появление журналистики как определенного социокультурного явления, как вида государственной службы и специальной профессиональ-ной деятельности.
Этому способствовало и развитие публицистики, унаследовавшей не только политизированность риторики, но и богатейший арсенал ее средств выразительности. В эпоху Возрождения, максимально приблизившую За-падную Европу к возникновению журналистики, на «взросление» писате-ля-публициста повлиял процесс формирования класса интеллигенции. В это время усиливается связь духовного творчества с практической дея-тельностью. Человек стремился глубже осмыслить состояние общества (от-сюда повышенный интерес к морали, этике, эстетике, историографии) и точнее воплотить собственное духовное состояние в практическом поведе-нии и в изобразительном искусстве .
Развитие социальной информации и коммуникации способствовало развитию духовно-практической деятельности людей, особенно если они принадлежали к формирующемуся классу интеллигенции, призванной удовлетворить потребность в распространении знаний и общезначимых ценностей. Выступая хранительницей принадлежащих истории человече-ства духовных ценностей, интеллигенция эпохи Возрождения уделяла ис-ключительное внимание слову как в устной, так и в письменной форме. Были здесь и исключения. Так, Леонардо да Винчи не признавал пустой риторики и книжного знания, призывая полагаться на опыт и разум. Со-бытие, не зафиксированное в слове, а значит, и в тексте, могло быть стерто из исторической памяти, как будто его не существовало без его текстового отражения. Имя человека, его деяния нужно было сохранить, так как он претендовал не только на пожизненную, но и на посмертную славу.
Сотканный из противоречий Ренессанс содержал в себе начало про-тивопоставления образованного человека (Homo litteratus) человеку про-изводящему (Homo faber). В определенной степени это верно и для прото-журналистики. Время Возрождения выдвинуло на передний план такого писателя-публициста, как Франческо Петрарка (1304-1374), который с па-фосом, присущим гражданскому гуманизму, откликнулся на злобу дня, предвосхитив толстовский девиз «Не могу молчать!». В целом публици-стика стала характерной чертой журналистики ренессансной эпохи .
В период Реформации в Западной и Центральной Европе XVI в., имевшей антифеодальный характер и принявшей форму борьбы с католи-ческой церковью, публицистика получила новый импульс. В то время по-литический текст окончательно перестал быть исключительной привилеги-ей риторики и стал широко распространяться с помощью печати. Страст-ность борца, проповедника, идеолога, несущего людям слово, откровение, истину, надолго оставались составной частью образа мастера политиче-ской публицистики.
Позднее, в годы английской буржуазной революции, памфлетное творчество получит не только относительное распространение, но и станет выражением гражданского мужества и стойкости. Среди публицистов того времени были и политики, и писатели. Но писатель-публицист не был про-образом профессионального журналиста. По мере становления журнали-стика вбирала в себя представителей различных направлений деятельно-сти. Например, первопечатник, типограф сам создавал шрифты, выполнял обязанности редактора, издателя, продавца. Его деятельность казалась чи-сто технической, но именно печатник в Западной Европе получил преиму-щественное право на создание газеты. Так, в 1540 году венскому печатни-ку Гансу Зингринеру была предоставлена привилегия оглашать все город-ские новости, а в 1615 году его соотечественник Грегор Гельгбаар стал публиковать «обычные и необычные новости и все, что их касается» .
В 1605 году в Антверпене печатник Авраам Вергевен получил право печатать и гравировать, а также продавать известия о победах и взятии городов. Газеты создавались книготорговцами и почтмейстерами. Первые рукописные газеты в Венеции издавались профессиональными сборщика-ми новостей, объединенными в специальный цех. Рукописные газеты рас-пространял банкирский дом Фуггера (Германия, Аугсбург), который ис-пользовал сеть агентов, собиравших деловую информацию. Таким обра-зом, журналистика включала в себя и тех, кто владел словом, и тех, кто имел новости, и тех, кто имел возможность распространять новости.
Несмотря на то, что круг первых газетчиков был пестр по составу, уже в XVII в. выпуск периодического издания налагал серьезные профес-сиональные обязательства на того, кто брался за это ответственное дело. Например, во Франции существовал корпоративный утвержденный статус, в котором говорилось, что печатники и книгоиздатели должны получать хорошее образование, знать латынь и греческий язык. Нужен был и сер-тификат, дающий право заниматься издательской деятельностью.
Конечно до появления понятий «журналистская профессия» или «журналистский профессионализм» было еще далеко, но некоторые про-фессиональные характеристики здесь, безусловно, проявляются.
Важные изменения произошли в Европе, когда она вступила в «эпо-ху Просвещения». Так называется период конца XVII—XVIII вв. Священ-ный текст с его сакральным отношением к слову постепенно уступил пер-венство научному тексту, основанному на разумном осмыслении действи-тельности, на опыте, помогающем понять законы природы и общества. Именно в это время знания приобретают информационную форму, пере-стают быть чем-то априорно данным человеку, который, следуя традици-ям Возрождения, читает мир как книгу, но читает не просто так, а с ощу-щением того, что реальность можно улучшить.
Развитие журналистского профессионализма было в тот период столь же динамичным, как и становление самой прессы. Журналист-профессионал начала XVIII века в Западной Европе существенно отличал-ся от своего коллеги, жившего в Америке в конце XIX века. Если попы-таться выявить ведущую тенденцию, характеризующую изменения в про-фессии журналиста, произошедшие в XVIII-XIX вв., когда повсеместно формировалась система печати и обмен информацией приобрел междуна-родный характер, то ее можно обозначить через слова «усложнение» и «дифференциация» .
Ведь такое явление, как персональный журнализм, требовало от че-ловека профессионального универсализма. К примеру, журнал «Ревью», издававшийся знаменитым английским писателем Даниэлем Дефо (1660–1731), был исключительно продуктом труда, таланта и самоотверженности этого писателя-публициста. Сам Дефо, являясь одновременно репортером, редактором и комментатором, писал на политические, коммерческие и со-циальные темы. Своими журналистскими достоинствами он считал умение подбирать факты и пользоваться ими, а также владение богатым словар-ным запасом, умение критически оценивать собственную работу. Дефо бы-ла не чужда политическая деятельность, которая доставила ему серьезные неприятности, а затем вынудила стать главой секретной службы англий-ского премьер-министра (тяжелое материальное положение его семьи по-будило писателя принять это предложение).
Французские просветители-энциклопедисты середины XVIII века также затронули в своем творчестве проблему специфики журналистской деятельности. По их мнению, существует два типа журналистов: один све-тится «отраженным светом», рецензируя и комментируя новинки литера-туры, науки, искусства и т. Д. У другого достаточно таланта и мужества, чтобы служить прогрессу. Служение правде становится лейтмотивом творчества тех французских журналистов, которые создавали свои произ-ведения в годы Французской революции 1789 года, когда взлет персо-нального журнализма был наиболее разителен .
Жан-Поль Марат (1743-1793), издававший за свой счет известную газету «Ami du Pepel» («Друг народа»), выступал и в качестве редактора, и в качестве автора, и в качестве корректора, и в качестве постановщика. Такая разносторонняя деятельность стала возможной благодаря литера-турному мастерству и ораторскому пафосу Марата.
История подтверждает, что вершины персональной журналистики были периодами наивысшего общественного подъема, когда исключитель-ные времена требовали исключительных личностей. Таким человеком был англичанин Томас Пейн (1737–1805) - участник нескольких революций, государственный деятель, философ, журналист, чьи брошюры продава-лись огромными тиражами, а отклик на них в Европе и Америке был ис-ключительно велик. Пейн прославился не только как политический публи-цист, но и как организатор периодических изданий, завоевавших огром-ную аудиторию и прочную репутацию .