Отношение Европейцев к Китаю в средневековье

искренность, с которой оно написано, обнаруживает уважительное смирение с Вашей стороны. Чтобы показать свою преданность, Вы также послали мне образцы изделий из Вашей страны. Странные и изобретательно сделанные предметы не представляют для меня интереса. Вам надлежит, о король, уважать мои чувства и выказывать мне еще большую преданность и лояльность в будущем, так, чтобы вечной покорностью нашему трону Вы смогли обеспечить мир и процветание Вашей стране. Трепетно подчиняйтесь и не проявляйте небрежения».
Из приведенного послания можно сделать вывод о том, что миссия была воспринята в Китае в качестве подношения императору дани. Джордж Макартни, отказавшийся преклонить колени перед цинским императором, не добился успеха своей миссии и вернулся в Англию.
Всего «между 1787 и 1816 гг. в Пекин было направлено три посольства, пытавшихся договориться о более справедливых условиях торговли (1787 г. — посольство Чарлза Кэтхарта, 1792-1793 гг. — посольство лорда Макартнея, 1816 г. — посольство лорда Амхерста)» [10, с. 95].
Торговые обмены Китая и Европы были обязаны деятельности ранних путешественников. В 1511 г. торговые обмены с Китаем были открыты через Малакку, захваченную конквистадором Аффонсо Албукерке. Итальянец Андреа Корсали писал герцогу Медичи 6 января 1515 г.: «Купцы из китайской земли тоже плавали в Малак-ку за пряностями, привозя с собой мускус, ревень, жемчуг, фарфор, шелк, вышитые ткани. необыкновенной роскоши. В течение последнего года некоторые из португальцев ездили в Китай, но им не позволили высадиться на берег, так как [китайцы] говорят, что дать иностранцу войти в их жилища — противу их обычаев».
Таким образом, регулярные контакты европейцев с Китаем начались в XVI в. Португальские купцы, достигшие Гуанчжоу в 1516 г., предприняли попытки установить торговые отношения с минским правительством, однако потерпели неудачу.
Лишь в 1557 г. португальцы получили разрешение от минского правительства на строительство складов для хранения товаров на побережье провинции Гуандун — в портовом городе Макао — и официальное разрешение на ведение коммерческой деятельности. С этого времени на Запад посредством морских путей стало проникать значительное число китайских товаров — шелка, керамики, изделий из камня, металла и дерева.
С 1565 г. торговые отношения с Китаем установили через Филиппины испанские купцы, использовавшие острова в качестве центра торговли с Дальним Востоком. В 1574 г., после того как испанская флотилия уничтожила китайских пиратов, испанцы получили благосклонность китайского командира Ван Ван-гао. После этого испанское посольство «во главе с двумя монахами-августинцами Джерони-мо Марином и Мартином де Рада было эскортировано китайским флотом в Фуц-зянь... Китайские власти разрешили испанцам торговать на побережье Фуцзяни и Чжэцзяна».
В начале XVII в. Голландия начала вытеснять португальцев и проводить торговлю посредством установления морских путей с Китаем. В 1595 г. была основана первая частная компания «для изучения путей на острова Ява и Суматра — центры торговли с другими странами региона».
В 1602 г. была учреждена Ост-Индская компания, монополизировавшая торговые отношения с Дальним Востоком. Голландцы ввозили в Европу такие товары, как чай, составлявший 70 % экспорта, «шелковые и льняные ткани, лекарственные растения — калган, китайский корень, анис, ревень, а также перламутр, китайскую тушь, киноварь, расписные обои, лаки» [6, с. 7], медь, серебро, керамику и т. д. Во второй половине XVII столетия именно голландские купцы, соблюдающие правила цинского этикета и оказавшие помощь маньчжурам в завоевании Китая, были приняты при дворе [9, с. 278].
Завоевание маньчжурами Китая, длившееся с 1644 по 1683 г., вызвало ослабление торговли Европы и Китая и снижение импорта китайского фарфора. В то же время эти военные события открыли путь проникновению на Запад японского фарфора и развитию Делфтских мастерских [12]. Таким образом, центр торговли Голландской Ост-Индской компании переместился в Японию, лишь с наступлением мирного периода в 1683 г. голландцы получили разрешение на ведение коммерческой деятельности в Амое и Гуанчжоу. Однако в конце XVIII в. с учреждением Республики Батавия голландцы утратили свои доминирующие торговые права и сохранили влияние лишь в Гуанчжоу.
Негласный, но широко распространенный предрассудок о том, что европейцы едины, приводит к двум заблуждениям. Первое связано с понятием «субстанциализм» (в западной науке - «эссенциализм») - теоретико-философской установкой, характеризующейся приписыванием некоторой сущности неизменного набора качеств и свойств. Европейцы обладают различными характернымитособенностями, обусловленными их профессиональной принадлежностью, социальным статусом, национальностью, а также набором индивидуальных черт.
Второе заблуждение - это анахронизм: в последнее время историографы, действуя под влиянием европоцентристской историографической перспективы, часто приписывают европейцам раннего Нового времени качества современных людей. Это ошибочное представление, пожалуй, еще более существенное, чем первое. В поисках экзотических ментальных вселенных исторические антропологи стремятся изучить «других», широко используя для этого источники, созданные миссионерами, но полностью игнорируя ментальную специфику последних. Так, многие историки не уделяют внимания вопросам спасения и сотериологии, отображая странную картину иезуитов-миссионеров, необъяснимо игнорирующих цель христианской миссии.
Значимость миссионерской деятельности за пределами христианского сообщества (лат. Societatis Christiana) в XVI в. для католицизма в целом и для иезуитов в частности была обусловлена такой основополагающей формой восприятия действительности, как время. В соответствии с евангелистической традицией, только после того, как все народы услышат слово Божье, будет приход антихриста и наступит конец света. «Апокалиптическое обращение в христианство» прочно вошло в средневековое представление о приближении конца света. Основным фактором, поддерживающим подобные эсхатологические воззрения, была вера в то, что история человечества стремительно приближается к своему концу. И столкновение народов, появление новых государств только укрепляли это убеждение как в Средневековье, так и в раннем Новом времени.
Особую значимость в этот период приобретает категория дистанции, а именно удаленность от Европы. По мере освоения пространства и открытия новых заокеанских миссий у европейцев XVI в. создавалось устойчивое представление о привлекательности всего удаленного. Так, например, приезд японского посольства «с самых удаленных островов» папскому двору в 1585 г. вызвал широчайший положительный резонанс в Европе [9, р. 343], придав Священному престолу померкнувший с XIII в. блеск образа посредника между societatis Christiana и миром неверных.
Тем самым средневековые миссионеры, как и их последователи в период раннего Нового времени, наделяли особым смыслом открытие новых народов, помещая их в сотериологический процесс: в Средние века в качестве антагонистов, а в раннее Новое время как объекты евангелизации.
Иезуиты также находились под влиянием эсхатологического видения миссионерской деятельности.
Аспекты учения об апокалипсисе часто можно встретить в трудах членов Общества Иисуса. Самое ясное видение данного вопроса дал иезуитский миссионер X. де Акоста (1539-1600).
Исходя из его утверждений, проповедование слова Божьего всем народам мира является ясным знаком надвигающегося конца света.
Подобное мировоззрение делало заокеанские миссии XVI - начала XVII в. для их современников, в том числе и иезуитов, финальной стадией распространения христианства, а следовательно, и последним этапом в развитии человеческой истории, что придавало им особое сакральное значение и делало приоритетной задачей Общества Иисуса. Знаменательно, что именно миссионерская деятельность среди нехристиан сплотила первых иезуитов, намеревавшихся отправиться в Иерусалим для проповеди среди мусульман. Положения сотериологии также подвигли многих иезуитов в 1570-90-х гг. на подачу заявок генералу ордена об отправке их в заокеанские миссии, в первую очередь на Дальний Восток, имевший для средневекового европейца огромное религиозное, культурное и экономическое значение.
Например, глава иезуитской провинции Неаполь дважды подавал подобное прошение в начале 1580-х гг.
Можно смело утверждать, что одна из главных целей Общества Иисуса - пропаганда веры, которая обозначена базовыми для христианской догматики категориями и постулатами (эсхатологические воззрения, идеи сотериологии, удаленность от христианского мира (лат. Pax Christi) и «библейское время»), являвшимися основой феномена миссионерской деятельности в Средние века.
Однако важно учитывать, что общность цели по распространению христианства у иезуитов и других
Европейцы зачастую представляли китайским гончарам проекты и эскизы росписи фарфоровых изделий, в результате чего китайские гончары начали производство изделий, специально предназначенных для импорта в Европу, но не имевших спроса на внутреннем рынке страны.
Таким образом, первые попытки установить дипломатические отношения с Китаем не увенчались успехом. Однако они в значительной степени способствовали изучению Китайского государства: послы, возвращаясь на родину, составляли информативные отчеты, служившие важным материалом для изучения Китая.