защита собственности как задача уголовного права

Введение
Актуальность темы работы обусловлена тем, что уголовно-правовая охрана собственности продолжает относиться к числу актуальных и, пожалуй, наиболее глубоко разработанных в доктрине уголовного права фундаментальных проблем.
Ч. 2 ст. 8 Конституции РФ устанавливает: «В Российской Федерации признаются и защищаются равным образом частная, государственная, муниципальная и иные формы собственности». Отсутствие собственности в виде самостоятельного объекта защиты оставляет нереализованными задачи уголовно-правовой охраны собственности, указанные в ст. 2 Уголовного кодекса РФ.

 
1. Институт собственности в контексте задач уголовного права
1.1. Задачи уголовного права
В самом общем представлении уголовно-юрисдикционная деятельность представляет собой совокупность всех общественных отношений, складывающихся в русле регулирования уголовным, уголовно-процессуальным и уголовно-исполнительным законодательством, а также законодательством об оперативно-розыскной деятельности. В связи с этим осуществление уголовно-юрисдикционной деятельности при рассмотрении и разрешении конкретных дел может существенно различаться по задачам, месту в механизме правового регулирования, субъектам ее проведения, их компетенциям и полномочиям. Учитывая изложенное, а также принимая во внимание специфику интересующего нас предмета правового регулирования, можно выделить следующие элементы уголовно-юрисдикционной деятельности:
- деятельность, регулируемая нормами уголовного права;
- деятельность, регулируемая нормами уголовно-процессуального права;
- деятельность, регулируемая нормами уголовно-исполнительного права;
- деятельность, регулируемая нормами законодательства об оперативно-розыскной деятельности.
В сфере уголовного законодательства применяются нормы, устанавливающие основание и принципы уголовной ответственности, определяющие, какие опасные для личности, общества или государства деяния признаются преступлениями, предусматривающие виды наказаний и иные меры уголовно-правового характера за совершение преступлений. При этом согласно содержанию ст. 2 Уголовного кодекса РФ (далее - УК РФ) формулируются задачи:
- охраны прав и свобод человека и гражданина, собственности, общественного порядка и общественной безопасности, окружающей среды, конституционного строя Российской Федерации от преступных посягательств;
- обеспечения мира и безопасности человечества;
- предупреждения преступлений.
Эффективность уголовной политики государства напрямую зависит от степени решения задач, установленных в ст. 2 УК РФ: охрана прав и свобод человека и гражданина, собственности, общественного порядка и общественной безопасности, окружающей среды, конституционного строя Российской Федерации от преступных посягательств; обеспечение мира и безопасности человечества, т.е. важных, «выгодных государству общественных отношений», благ, ценностей (социальных интересов); предупреждение преступлений.
Необходимость защиты указанных социальных интересов обусловливает стремление органов власти к интенсификации уголовно-правового воздействия. Именно поэтому проблема повышения эффективности современного арсенала уголовно-правовых средств борьбы с преступностью входит в число важнейших задач уголовной политики.
Наличие формально определенных задач само по себе должно повышать эффективность уголовного права, поскольку эти задачи, во-первых, обязывают законодателя издавать законы, которые позволят выполнять такие задачи, во-вторых, должны побуждать правоохранительные органы обеспечивать решение уголовно-правовых задач, в-третьих, непосредственно способствовать постоянному совершенствованию и самого уголовного права, и процесса его реализации. Как видим, указанные задачи напрямую должны влиять на правотворческую и правоприменительную деятельность, т.е. выступать одним из необходимых условий формирования уголовной политики.
Следует согласиться с А.Э. Жалинским, который, анализируя задачи уголовного права, делает три важных вывода: эти задачи заключаются в обеспечении общественного блага как системы общепризнанных социальных ценностей путем принуждения, т.е. легитимации необходимого обеспечения получивших правовую оценку действительных и сбалансированных интересов гражданина, общества и государства; охраняемые социальные ценности должны быть описаны на языке права и задачи могут рассматриваться как некоторое желаемое состояние правопорядка, которое может получить хотя бы самую общую качественно-количественную оценку, сопоставляемую с социальными затратами на уголовное право; направленность задач уголовного закона на поддержание социального мира увязывает их также с иными отраслями права и реализует субсидиарный характер уголовного права.
Сущность уголовно-правовой охраны социально значимых отношений, в том числе в сфере информационной безопасности, может составлять «достигнутый на данном этапе развития общества уровень единства личных, общественных и государственных интересов», который, в свою очередь, должен выражать «ту меру социальной справедливости, которая нашла воплощение в охраняемых уголовным правом общественных отношениях».
Таким образом, представляется верной позиция Б.Т. Разгильдиева: уголовно-правовое понятие «охрана» - законодательная категория, в которой сформулирована задача, стоящая перед УК РФ.
Уголовный закон не содержит понятия «объект охраны». Но оно возникает вынужденно для обозначения того, что просто перечислено в ч. 2 ст. 2 УК РФ как охраняемые социальные явления.
Эти явления представляют собой институализированные социальные ценности и должны рассматриваться в качестве реально существующих феноменов, противостоящих уголовному праву, имеющих правовую оценку, отражающую степень и характер общественной опасности посягательства на объект; они разнообразны как в фактическом, предметном, так и в правовом выражении.
В целом следует согласиться с мнением о том, что в соответствии с задачами уголовного права «объект преступления» и «объект уголовно-правовой охраны» - совпадающие понятия. (Интересно заметить, что в Основах уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик 1958 г. в качестве задачи уголовного законодательства в ст. 1 указывалась охрана тех самых объектов (советского строя, личности, прав граждан и т.д.), посягательство на которые составляло основное содержание понятия преступления (ст. 7) ). Причем объект преступления - это тот общественный интерес, те общественные отношения, правовые блага, социальные ценности, против которых направляется преступление и которые берет под свою защиту уголовное право.
Объект охраны предполагает, чтобы законодатель в Общей части УК РФ давал полный и исчерпывающий перечень объектов уголовно-правовой охраны отдельной уголовно-правовой нормы, где располагал бы их в строгой последовательности с учетом иерархии ценностей, что в значительной мере упростило бы правотворческую и правоприменительную деятельность. В этой норме законодатель должен давать исчерпывающий перечень объектов, которые поставлены под охрану уголовного закона. При совершенствовании законодательства данная норма могла бы ориентировать законодателя на конструирование составов преступлений, обеспечивающих охрану лишь тех объектов, которые уже заложены в качестве таковых в соответствующей уголовно-правовой норме. Необходима она и на правоприменительном уровне, поскольку позволяла бы видеть, какие объекты поставлены под охрану уголовного закона.
В связи с этим можно согласиться с мнением А.Э. Жалинского о том, что перечень социальных ценностей - объектов уголовно-правовой охраны - должен определять направленность уголовного закона на внешние для него социальные явления и процессы и при их конкретизации ограничивать сферу использования уголовно-правовых средств, определяя место уголовного права в целостной правовой системе.
Анализ действующей уголовно-правовой нормы (ст. 2 УК РФ) показывает, что в ней перечислены не все социальные явления, охраняемые уголовным законом, в результате чего создается неопределенная ситуация. Так, в статье, специально посвященной задачам уголовного права, не названы все объекты, охраняемые им, тогда как в Особенной части УК РФ имеются нормы, предусматривающие посягательства на них.
В частности, отношения в сфере обеспечения информационной безопасности, являясь объектом ряда составов преступлений, предусмотренных в Особенной части УК РФ, прямо не попадают ни в одну из категорий, установленных в ч. 1 ст. 2 УК РФ. Данная проблема касается и ряда других преступлений: в особенности в сфере экономики. Следовательно, ч. 1 ст. 2 УК РФ могла бы быть дополнена указанием на отношения, возникающие в сфере информации, информационных технологий и защиты информации (далее - информационные отношения) как объекте уголовно-правовой охраны.
1.2. Понятие и значение собственности как объекта уголовно-правовой охраны
Уголовный закон призван защищать право собственности уголовно-правовыми средствами. Среди других преступлений против собственности - краж, грабежей, разбоев - мошенничество занимает значительное место (40%). Каждое десятое преступление совершается путем обмана или злоупотребления доверием, при этом большинство потерпевших - обычные граждане, а мошенники используют любые возможности - от доверчивости граждан до юридической неурегулированности некоторых видов деятельности
В дореволюционном праве под вещным правом понималось юридическое господство лица над вещью. Г.Ф. Шершеневич отмечал: «Объектом вещных прав является вещь в материальном значении слова. Этим признаком обусловливается природа вещных прав, возможность вытребовать вещь из чужого владения, притом натурой, а не в виде вознаграждения». Сходного мнения о вещных правах придерживался и ученый-юрист И.А. Покровский, который полагал, что «они суть прежде всего вещные права, так как создают некоторую юридическую связь между лицом и вещью». Очевидно, что дореволюционными учеными выделялся четкий признак вещного права - юридическая взаимосвязь участников гражданских правоотношений непосредственно с вещью, а также система властных отношений над предметами материального мира.
Необходимо отметить, что дореволюционное законодательство не предусматривало понятия имущественных прав собственника как права требования, вытекающего из обязательств, в связи с чем понятия «вещь» и «имущество» были по своему содержанию тождественными. Обязательства и требования, вытекающие из договоров собственника (например, банковский вклад), не относились к вещному праву. По мнению Г.Ф. Шершеневича, вещные права являются абсолютными правами, к которым помимо права собственности относятся сервитут, чиншевое право, залоговое право.
Существует ряд признаков, отличающих абсолютное право от относительного:
1) абсолютному праву соответствует обязанность всех сограждан воздерживаться от действий, не согласных с ним;
2) абсолютные права выражаются, таким образом, в форме запрещений;
3) так как в абсолютных правах пассивными субъектами отношения оказываются все сограждане, нарушение права может последовать со стороны каждого лица;
4) иск для защиты абсолютного права может быть направлен против каждого лица, нарушающего право;
5) права абсолютные устанавливаются независимо от воли пассивных субъектов.
Общее правило: при столкновении абсолютного права с относительным последнее всегда уступает место первому. Таким образом, для выделения вещного права в отдельную структуру нужно учесть два важных признака: господство над материальной вещью и признаки абсолютного права. В законодательстве Российской империи была создана система права собственности в рамках комплекса естественных (неотъемлемых) прав человека. Право собственности в Российской империи было правом, где в юридических рамках наиболее полным образом реализуется власть человека над вещью. Для юридического оформления этой власти потребовался критерий соответствия права собственности абсолютным правам и господству над материальной вещью.
Дальнейшее развитие теория вещного права получила в советский период, однако постепенно утрачивая значение как подотрасли гражданского права. Так, в Гражданском кодексе РСФСР 1922 года был раздел «Вещное право», регламентировавший права собственности, застройки и залога. В.К. Райхер отметил нивелирование значения разграничения вещных и обязательственных прав в советском праве, разделяя гражданские правоотношения на абсолютные и относительные. Так, он высказывает следующее суждение: «1) традиционно установившиеся критерии отличия вещного права от обязательственного не выдерживают проверки по материалам положительного, особенно современного, права; 2) отсюда, применяя эти критерии, приходится признавать отсутствие или, во всяком случае, значительное умаление вещно-правовых элементов в некоторых институтах вещного права и, напротив, наличие вещно-правовых элементов в некоторых институтах обязательственного права. Получается известное смещение границ вещного и обязательственного права, и притом весьма хаотическое. Получается столь сложное переплетение обеих - в теории резко отделяемых - частей гражданского права, что зачастую трудно сказать, где кончается одна из них и начинается другая».
Нет никаких сомнений, что огромную роль в утрате значения вещных и обязательственных прав сыграли упразднение частной собственности и переход страны к административно-командной системе экономики (основную роль в выделении института вещных прав играла частная собственность как наиболее абсолютное право среди всех прав). В связи с утратой роли частной собственности в государстве уменьшилось и значение вещных прав как прав с господством над вещью, а также в связи с переходом земли, недр и прочих стратегически важных сырья и объектов в собственность государства.
О.С. Иоффе не выделял в советском праве институт вещного права, а полагал, что в случае определения права собственности необходимо обращаться к нормативным источникам: «Общее определение права собственности впервые формулируется в легальных, а не научно-литературных источниках, и в том виде, как оно отражено ст. 58 ГК РСФСР 1922 года, это определение гласило: «Собственнику принадлежит в пределах, установленных законом, право владения, пользования и распоряжения имуществом». Что же касается правовой литературы, то известный интерес к соответствующему абстрактному понятию она первоначально только и обнаруживала в виде реакции на приведенную легальную формулу, обычно расценивая ее как традиционное юридическое правило, не заключающее какого-либо специфического социального смысла».
Активное развитие получила теория о собственности как о форме присвоения личностями и их коллективами средств и продуктов производства или даже собственности как самой общественной формы, в рамках которой осуществляется присвоение. Указанная теоретическая концепция послужила основанием для понимания собственности в ее экономическом значении. В современных условиях ценным наследием описанной концепции является, как указывает С.С. Алексеев, рассмотрение собственности уже не как природного и экономического процесса - «присвоения», а как его результата - особого объективного факта «присвоенности», «принадлежности». По мнению С.Н. Братуся, собственность представляет собой не процесс присвоения, а его результат, который автор обозначает как фактически достигнутую присвоенность.

 
2. Актуальные вопросы охраны собственности в задачах уголовного права
2.1. Уголовная ответственность за кражу
Преступления против собственности - это предусмотренные уголовным законом общественно опасные деяния, посягающие на чужие имущественные интересы. Их классификация должна происходить ступенчато, и на каждом ее уровне надлежит использовать самостоятельное основание деления.
Хищение - это обобщенное понятие для группы административных правонарушений и преступлений. Понятие хищения дается в примечании 1 к ст. 158 УК РФ: «совершенные с корыстной целью противоправные безвозмездное изъятие и (или) обращение чужого имущества в пользу виновного или других лиц, причинившие ущерб собственнику или иному владельцу этого имущества» (п. 1 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 27.12.2002 N 29 «О судебной практике по делам о краже, грабеже и разбое» (далее - Постановление Пленума N 29)). Это определение распространяется на статьи УК РФ, однако фактически используется и для составов мелкого хищения в КоАП РФ.
Хищения являются наиболее типичными и распространенными преступлениями против собственности. Предметом хищения выступает чужое имущество. Согласно ст. 128 ГК РФ к имуществу должны относиться вещи (включая наличные деньги и документарные ценные бумаги), иное имущество, в том числе имущественные права (включая безналичные денежные средства, бездокументарные ценные бумаги, цифровые права). Однако право на имущество, наряду с имуществом, выступает предметом только одной формы хищения - мошенничества (ст. ст. 159 - 159.6 УК РФ). Чужое имущество во время совершения хищения должно находиться в чьей-либо собственности или ином законном владении. Посягательство на собственные вещи или права либо такие, принадлежность которых данному субъекту оспаривается, не образует хищения, но может повлечь ответственность за самоуправство (ст. 330 УК РФ, ст. 19.1 КоАП РФ). Потерпевшим от хищения является собственник или иной владелец имущества, кроме того, потерпевшими могут стать иные лица, интересы которых страдают в связи с конкретным способом посягательства (например, лица, охраняющие имущество, здоровью которых причиняется вред при разбойном нападении).
Деяние при хищении заключается в изъятии и (или) обращении чужого имущества в пользу виновного или других лиц.
По общему правилу хищение является оконченным преступлением, если имущество изъято, и виновный имеет реальную возможность им пользоваться или распоряжаться по своему усмотрению. Закон предусматривает в качестве исключения хищение в форме разбоя (ст. 162 УК РФ), оконченное с момента нападения, соединенного с насилием, опасным для жизни или здоровья, или с угрозой его применения. Пленум Верховного Суда РФ дал конкретные определения моментов окончания отдельных форм хищения в Постановлениях Пленума N 29 (п. 6) и от 30.11.2017 N 48 «О судебной практике по делам о мошенничестве, присвоении и растрате» (п. п. 5, 6, 24).
Хищения совершаются с прямым умыслом и корыстной целью, которые должны сформироваться у субъекта до начала выполнения им деяния.
Для субъектов хищения в ст. 20 УК РФ установлен общий возраст уголовной ответственности - 16 лет (ст. ст. 159 - 160, 164 УК РФ) и пониженный 14-летний возраст (ст. ст. 158, 161, 162 УК РФ). В квалифицированных видах хищение включает признак специального субъекта - лицо, использующее служебное положение. Административная ответственность за хищение возможна для физических лиц с 16 лет (ч. 1 ст. 2.3 КоАП РФ).
По способу совершения хищение делится на 6 форм: тайное (кража), открытое (грабеж), путем обмана или злоупотребления доверием (мошенничество), путем нападения, соединенного с насилием, опасным для жизни или здоровья, или с угрозой применения такого насилия (разбой), хищение вверенного имущества путем присвоения или растраты. Мошенничество, в свою очередь, имеет 6 специальных видов, связанных с дополнительными способами или сферой совершения (ч. 5 ст. 159, ст. ст. 159.1 - 159.6 УК РФ).
Как тайное хищение чужого имущества (кража) следует квалифицировать действия лица, совершившего незаконное изъятие имущества в отсутствие собственника, или иного владельца этого имущества, или посторонних лиц либо хотя и в их присутствии, но незаметно для них. В тех случаях, когда указанные лица видели, что совершается хищение, однако виновный, исходя из окружающей обстановки, полагал, что действует тайно, содеянное также является тайным хищением чужого имущества (п. 2 Постановления Пленума N 29).
Виды хищения выделяются в зависимости от размера хищения, определяемого стоимостью похищенного имущества на момент совершения преступления. Согласно этому критерию закон выделяет мелкое хищение, «простое», в крупном и в особо крупном размере.

2.2. Уголовная ответственность за вымогательство
Вымогательство также относится к числу преступлений против собственности. Оно, в отличие от хищений, связано не с нарушением какого-либо имущественного права, а с причинением имущественного ущерба противоправным способом.
Согласно п. 2 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 17 декабря 2015 г. N 56 «О судебной практике по делам о вымогательстве (статья 163 Уголовного кодекса Российской Федерации)» к предмету вымогательства по смыслу ст. 163 УК РФ относится, в частности, чужое (т.е. не принадлежащее виновному на праве собственности) имущество, а именно: вещи, включая наличные денежные средства, документарные ценные бумаги; безналичные денежные средства, бездокументарные ценные бумаги, а также имущественные права, в том числе права требования и исключительные права.
В случае когда предметом вымогательства является вещь, как правило, субъект посягательства точно указывает потерпевшему, что именно последний должен ему передать. Причем «требование передачи имущества становится вымогательством, лишь когда оно подкреплено, сопровождается угрозой применения насилия либо уничтожения или повреждения чужого имущества, а равно угрозой распространения сведений, позорящих потерпевшего или его близких, либо иных сведений, которые могут причинить существенный вред правам и законным интересам потерпевшего или его близких».
Анализ судебной практики по делам о вымогательстве позволяет сделать вывод, что в основном при выдвижении требования о передаче денежных средств до сведения потерпевшего доводится точная сумма, которую стремится получить субъект преступления. Вместе с тем следователи, осуществляющие производство по уголовным делам о тяжких или особо тяжких преступлениях против собственности, совершенных несовершеннолетними, периодически сталкиваются с ситуацией предъявления требования о передаче в будущем денежных средств без указания конкретной суммы.
Субъект посягательства выдвигает потерпевшему требование передать денежные средства, подкрепляя его физическим или психическим насилием. При этом виновный не обозначает денежную сумму и рассчитывает извлечь материальную выгоду, получив хоть что-нибудь. Требование может звучать, в частности, как «принеси все деньги, которые у тебя есть», «будешь ежедневно отдавать все деньги, которые родители дают на карманные расходы». В таком случае, как правило, вымогатель не осведомлен, какой именно денежной суммой располагает потерпевший. Вопрос о возможности привлечения лица к уголовной ответственности по ст. 163 УК РФ является дискуссионным среди практикующих юристов.
В Постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 17 декабря 2015 г. N 56 ответ на данный вопрос не содержится. В литературе этой проблеме также не уделяется внимание, вместе с тем констатируется, что «вопросы квалификации вымогательства как самостоятельной разновидности преступных посягательств на собственность традиционно вызывают сложности в правоприменении».
На основе анализа информации, содержащейся в учебной литературе и научных публикациях, можно сделать вывод, что требование передачи чужого имущества представляет собой «незаконное указание потерпевшему или иному лицу передать вещь или совершить какие-либо другие действия имущественного характера в пользу вымогателя или третьих лиц», оно «направлено на безвозмездную передачу виновному или указываемым им лицам имущества (чаще всего денег), находящегося в собственности или владении потерпевшего», может состоять «в выраженном в любой форме (устной, письменной, иной) предложении виновного передать ему чужое имущество» и при этом «быть как прямым, так и иносказательным, завуалированным».
Следует учитывать, что на правовую оценку содеянного как вымогательства (без учета квалифицирующих признаков в крупном или особо крупном размере) в любом случае не влияет размер выдвинутых требований. Кроме того, согласно разъяснениям высшей судебной инстанции, содержащимся в п. 7 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 17 декабря 2015 г. N 56, вымогательство окончено с момента, «когда предъявленное требование, соединенное с указанной в части 1 статьи 163 УК РФ угрозой, доведено до сведения потерпевшего. Невыполнение потерпевшим этого требования не влияет на юридическую оценку содеянного как оконченного преступления».
В соответствии с п. 1 названного документа при вымогательстве виновное лицо действует с умыслом на получение материальной выгоды для себя или иных лиц. Поэтому «для привлечения виновного к ответственности за вымогательство его действия должны быть противоправными, т.е. не основанными на законе, а вымогатель должен осознавать, что не имеет права предъявлять данные имущественные требования».
Как видится, выдвижение неконкретизированного требования о передаче денежных средств не препятствует привлечению к уголовной ответственности по ст. 163 УК РФ при наличии совокупности нескольких условий. Во-первых, незаконное указание передать чужие денежные средства подкрепляется применением физического или психического насилия. Во-вторых, это требование доведено до сведения адресата, т.е. потерпевшего. В-третьих, субъект посягательства действует с прямым умыслом на получение материальной выгоды, преследует корыстную цель.
С. осужден по ч. 1 ст. 163 УК РФ за совершение вымогательства, то есть требование передачи чужого имущества под угрозой распространения позорящих и иных сведений, которые могут причинить существенный вред правам или законным интересам близких потерпевшего. С., имея единый умысел на периодическое получение в течение года имущества Г.Л.Н., под угрозой распространения сведений, которые позорят ее дочь и могут причинить существенный вред правам и законным интересам ее дочери, незаконно потребовал от Г.Л.Н., заведомо для С. не имеющей возможности сопротивляться его противоправным требованиям, передачи ему денежных средств, а именно пенсии Г.Л.Н., за то, что он владеет компрометирующей информацией о ее дочери. В случае отказа Г.Л.Н. передать денежные средства С. угрожал распространить ее, сообщив в правоохранительные органы о причастности дочери Г.Л.Н. к смерти человека. Данные угрозы Г.Л.Н. восприняла реально, и у нее имелись основания их опасаться, так как она является инвалидом третьей группы по общему заболеванию и по состоянию здоровья не может без помощи дочери заботиться о себе. С. с целью осуществления своего преступного умысла ежемесячно возил Г.Л.Н. в отделение банка. Потерпевшая снимала со своего лицевого счета и передавала С. денежные средства в сумме от 3 000 руб. до 7 800 руб.
2.3. Уголовная ответственность за хищение предметов, имеющих особую ценность
Руководство ЮНЕСКО по юридическим и практическим мерам против незаконного оборота культурных ценностей содержит указание на такие основные формы преступлений, как хищения, мародерства, грабежи, а также незаконные ввоз и вывоз культурных ценностей. С точки же зрения законодательной реакции в нашей стране на данный феномен целесообразно рассмотреть группу преступлений, которая содержится непосредственно в Уголовном кодексе РФ и является предметом исследования в рамках настоящей статьи.
К числу таких преступлений относится, в частности, хищение предметов, имеющих особую историческую, научную, художественную или культурную ценность, уголовная ответственность за которое предусмотрена ст. 164 УК РФ.
Не вдаваясь в классические уголовно-правовые характеристики данного преступления, выскажем возникающие в первую очередь сомнения в справедливости и обоснованности включения в перечень особо ценных предметов одних произведений искусства и невключения других, несмотря на их равную культурную значимость.
Так, ст. 24 Федерального закона от 25.06.2002 N 73-ФЗ «Об объектах культурного наследия (памятниках истории и культуры) народов Российской Федерации» содержит указание на то, что Правительство РФ может принять решение о признании объекта культурного наследия федерального значения, включенного в реестр, особо ценным объектом культурного наследия народов РФ.
Полагаем, в данном случае законодатель неоправданно берет на себя роль мерила ценности предметов искусства, забывая, что объекты культурного наследия в принципе невозможно категоризировать и выделять среди них «не ценные», «не очень ценные», «ценные», «особо ценные» и пр., и уж тем более странно в зависимости от того, внесен ли предмет искусства в тот или иной перечень, определять размер уголовного наказания - в одном случае речь будет идти о краже (ст. 158 УК РФ), в другом - о хищении предмета, имеющего особую ценность (ст. 164 УК РФ), санкции которых различаются.
Сходный вопрос был поднят в одном из последних случаев покушения на произведение искусства - картину «Иван Грозный и сын его Иван 16 ноября 1581 года» стоимостью 1 млрд 44 млн руб. Правда, этот вопрос касался другого состава преступления, также относящегося к категории преступлений в сфере искусства, - уничтожение или повреждение памятников истории и культуры (ст. 243 УК РФ), однако смысловая сущность заключалась в том же.
Преступник, в мае 2018 г. совершивший покушение на картину в Третьяковской галерее путем нанесения нескольких ударов по полотну столбиком ограждения, был приговорен судом в конце апреля 2019 г. к 2,5 годам лишения свободы по ч. 2 ст. 243 УК РФ - «уничтожение или повреждение особо ценных объектов культурного наследия».
Адвокатом подсудимого был поднят вопрос о переквалификации деяния на ч. 1 ст. 243 УК РФ ввиду того, что картина Ильи Репина не включена в свод особо ценных объектов культурного наследия, подписанный Президентом РФ, а значит, действия необходимо квалифицировать по ч. 1 ст. 243, которая не содержит указания на «особую ценность» поврежденного в результате совершенного преступления объекта.
Представляется абсурдным само обсуждение того, «ценная» ли картина Ильи Репина или «особо ценная», в зависимости от чего по каким-то необъяснимым причинам решается дальнейший вопрос - назначить подсудимому наказание в пределах трех лет или же в пределах шести лет лишения свободы.
Какие конкретно критерии (и насколько объективные) положены в основу составления сводов, реестров, списков «особо ценных» предметов - остается под вопросом, равно как и сам механизм внесения предметов в такие списки.
Так, в зависимости от времени принятия решения о включении какого-либо объекта в тот или иной свод наказание преступника при покушении на данный объект будет зависеть от того, успели ли уже государственные служащие запустить механизм включения объекта в список, или этот вопрос еще не получил развития, а то и вовсе процедура еще не инициирована. К тому же можно ли в таком случае говорить о возможности не только включения, но и исключения того или иного объекта из списка при смене подхода и переоценке его ценности, к примеру, новым руководством, обладающим властными полномочиями на принятие соответствующего решения?
Полагаем, что данный вопрос хотя и является в определенной степени дискуссионным, но заслуживает внимания в качестве одного из аргументов в доказательство сомнительности сводов особо ценных объектов культурного наследия в плане их объективности и справедливости, а также в плане постановки в зависимость от них размера назначаемого преступнику наказания.
Аналогичной позиции придерживается и Т.В. Кондрашова, обращающая внимание на тот факт, что на законодательном уровне не определены критерии, на основании которых объективно можно было бы судить об особой ценности объекта. При этом от установления особой ценности предмета зависит выбор конкретной нормы, которая, в свою очередь, призвана обеспечить справедливость и соразмерность наказания, что в рассматриваемом случае представляется достаточно спорным.
Итак, возвращаясь к ключевым составам преступлений в сфере искусства, содержащимся в Уголовном кодексе РФ, отметим, что, помимо двух уже названных нами преступлений, которые специализированно «заточены» под сферу искусства, существует еще один вид преступной деятельности, связанный с незаконным перемещением предметов искусства.

3. Проблемы и тенденции развития охраны собственности в уголовном праве
3.1. Проблемные аспекты охраны собственности в уголовном праве
Одной из самых актуальных проблем является особенность защиты права собственности в эпоху цифровизации. «Цифровая трансформация», «цифровая экономика», «цифровая валюта» - новые категории и понятия, которые характеризуют работу цифровых платформ, производство электронной продукции, предоставление различного рода услуг по сети Интернет. Согласно п. «р» ст. 4 Указа Президента РФ от 9 мая 2017 г. N 203 «О стратегии развития информационного общества в Российской Федерации на 2017 - 2030 годы» цифровая экономика рассматривается как хозяйственная деятельность, где ключевым фактором производства являются данные в цифровом виде, обработка больших объемов и использование результатов анализа которых по сравнению с традиционными формами хозяйствования позволяют существенно повысить эффективность различных видов производства, технологий, оборудования, хранения, продажи, доставки товаров и услуг. В доктрине под цифровой экономикой понимается обыкновенно автоматизированное регулирование хозяйства на базе информационной передовой технологии; экономический новый стандарт, который опирается на продуктивное информационное управление производственными системами и для которого требуется современный информационный мир, для того чтобы осуществлять успешный экономический рост.
При этом становится все более очевидным, что, как бы мы ни определяли цифровую экономику, наша связь с цифровым миром становится определяющей характеристикой дальнейшего прогресса общества. Объем цифровой экономики России с 2012 г. по 2017 г. вырос в пять раз, достигнув отметки 4,3 трлн руб. Количество занятых в цифровой экономике россиян за этот период увеличилось с 700 тыс. человек до 2,3 млн. Аудитория Рунета в 2017 г. составила почти 88 млн пользователей. Объем услуг электронной коммерции с 2012 г. увеличился более чем в три раза и составил 1,5 трлн руб.
В этой связи одной из важнейших задач является создание системы правового регулирования цифровой экономики, основанного на гибком подходе в каждой сфере, что нашло отражение в положениях Указа Президента Российской Федерации от 7 мая 2018 г. N 204 «О национальных целях и стратегических задачах развития Российской Федерации на период до 2024 года». Немаловажную роль в правовой охране цифровой экономики играет уголовное право, которое призвано сформировать адекватную систему правовых средств по эффективному противодействию как реальным, так и потенциальным криминальным угрозам складывающейся цифровой реальности.
Прежде всего обратим внимание на те отличительные черты цифровой экономики, которые требуют учета в процессе уголовно-правового регулирования электронных форм имущественных отношений. Во-первых, это особые пространственно-временные характеристики цифровой реальности. Так, виртуальность как пространственная категория лишена длины, ширины и высоты, она не измеряется в метрах или иных единицах исчисления, не требует перемещений в физическом смысле слова, в виртуальном пространстве можно двигаться со скоростью света или даже мысли, действовать одному субъекту преступления одновременно в нескольких местах, совершая параллельно множество правонарушений. Во-вторых, здесь экономическая деятельность основана на цифровых технологиях; хозяйственная активность связана с электронным бизнесом и электронной коммерцией (интернет-магазины, интернет-банки, встроенные покупки в онлайн-играх и т.д.); продуктом труда могут быть как вещи, так и цифровые товары и услуги; расчеты производятся безналичным путем, с применением цифровых валют или даже с использованием технологий блокчейн для транзакции криптовалют (Bitcoin, Ethereum, Ripple, Litecoin) и др. Таким образом, виртуальная реальность обусловливает особенности объекта (в том числе предмета) цифровых имущественных преступлений. В-третьих, распространение в социуме электронных технологий определяет рост обезличенных способов совершения преступных посягательств с использованием ЭВМ, системы ЭВМ или их сети (незаконный ввод, удаление, блокирование, копирование, модификация компьютерной информации, иное неправомерное вмешательство в информационную систему). Тем самым расширяются возможности криминального воздействия на окружающий мир без необходимости физического присутствия субъекта преступления на месте совершения правонарушения. В-четвертых, не подчиняясь физическим закономерностям и размерности пространства, цифровая реальность допускает, что преступник и его жертва могут находиться в момент совершения деликта на противоположных полюсах земного шара. В-пятых, современные цифровые трансформации определяют рост криминальных выгод от совершения корыстного преступления против собственности, увеличение размера имущественного ущерба и, соответственно, существенное повышение общественной опасности содеянного. В самом деле, по тяжести последствий кражу обычного бумажника трудно сопоставить с противоправным «обнулением» электронного кошелька, вклада или счета в мобильном банке.
3.2. Перспективы развития охраны собственности в уголовном праве
Цифровизация экономики способствует появлению новых объектов гражданских прав. В последние годы в отечественном законодательстве появились ранее не знакомые ему термины «безналичные денежные средства», «электронные деньги», «бездокументарные ценные бумаги», «цифровые права». Экономической реальностью являются криптовалюты, иные цифровые активы, обладающие значительной стоимостью. Общим для всех перечисленных объектов является то, что они не имеют физической формы и, как правило, фиксируются с помощью специальных цифровых кодов в компьютерных программах или базах данных.
Обладание перечисленных цифровых объектов стоимостью в совокупности с высокой ликвидностью делает их привлекательными не только для субъектов предпринимательской деятельности, но и для преступников, в связи с чем все острее встает вопрос о том, способны ли нормы действующего УК РФ, которые разрабатывались и принимались задолго до их появления, обеспечить надежную защиту прав владельцев таких объектов? Решающее значение для ответа на этот вопрос имеет проблема отнесения вышеперечисленных цифровых объектов к предмету хищения.
В первую очередь необходимо определить, что же в соответствии с действующим уголовным законодательством является предметом хищения. Нормы гл. 21 УК РФ в качестве предметов преступлений против собственности называют имущество, право на имущество и действия имущественного характера. Согласно определению хищения, данному в п. 1 примечания к ст. 158 УК РФ, предметом хищения может быть только имущество. Право на имущество в настоящее время предметом хищения не является, оно указано в законе в качестве предмета таких преступлений против собственности, как мошенничество (если оно совершено в форме приобретения права на имущество) и вымогательство.
Отметим значительную разницу в степени уголовно-правовой защиты интересов собственников и иных владельцев имущества, с одной стороны, и интересов владельцев прав на имущество, с другой. Так, заявление преступником под угрозой применения насилия требования немедленной передачи ему имущества должно квалифицироваться как тяжкое преступление (насильственный грабеж или разбой), тогда как аналогичное требование немедленной передачи права на имущество при отсутствии квалифицирующих признаков должно квалифицироваться как преступление средней тяжести - вымогательство, даже если преступник угрожает применением насилия, опасного для жизни и здоровья.
Термин «имущество» используется в различных отраслях права (конституционном, гражданском и др.). В доктрине уголовного права, как и на практике, всегда признавалась взаимосвязь гражданско-правового и уголовно-правового понятия имущества. Н.А. Лопашенко справедливо отмечает, что «уголовное право не изобретает своего понятия имущества; оно пользуется в основном тем, которое существует в гражданском праве...». Эта связь не является только терминологической. Прав Н.И. Пикуров, утверждающий, что «...совпадение юридической характеристики имущества как предмета хищения с аналогичной оценкой в гражданском праве означает не только заимствование терминологии гражданского права, но и констатацию общности предмета регулирования норм этих отраслей права». Исходя из этих позиций очевидным является вывод о том, что объем понятия «имущество» в уголовно-правовом смысле не может быть шире, чем его объем в гражданском праве.
Несмотря на то что легальное определение термина «имущество» в гражданском законодательстве отсутствует, судить о его содержании можно, проанализировав положения ст. 128 ГК РФ. Буквальное и грамматическое толкование данной нормы позволяет сделать вывод о том, что к имуществу относятся вещи, включая наличные деньги и документарные ценные бумаги, а также иное имущество, в том числе имущественные права (включая безналичные денежные средства, бездокументарные ценные бумаги, цифровые права). Остальные объекты гражданских прав (результаты работ и оказание услуг; интеллектуальная собственность; нематериальные блага) отделены от вещей и иного имущества точкой с запятой, что свидетельствует о невключении законодателем этих объектов в понятие имущества.
В теории уголовного права выделяется ряд признаков, наличие которых позволяет отнести имущество к предмету хищений: физический (вещный) признак, экономический и юридический признаки.
Физический признак обязывал считать предметом хищения только материальную вещь объективного мира, занимающую место в пространстве. Долгое время данный признак считался обязательным для определения предмета хищения. Он являлся безусловным препятствием для отнесения рассматриваемых в настоящей статье цифровых объектов к предмету хищения, поскольку все они не материальны. Однако с принятием Федерального закона от 23 апреля 2018 г. N 111-ФЗ, прямо предусмотревшего в качестве предмета кражи лишенные физического признака безналичные денежные средства, законодатель отказался от обязательности данного признака. Еще раньше такой подход был выработан судебной практикой.
Таким образом, в настоящее время ключевыми признаками для отнесения имущества к предмету хищения являются его экономический и юридический признаки.
Вопрос об отнесении к предмету хищения бездокументарных ценных бумаг, цифровых прав и криптовалют несколько сложнее.
Бездокументарные ценные бумаги, указанные в ст. 128 ГК РФ в качестве иного имущества, определяются в п. 2 ст. 142 ГК РФ как обязательственные и иные права, которые закреплены в решении о выпуске или об ином акте лица, выпустившего ценные бумаги в соответствии с требованиями закона, и осуществление и передача которых возможны только с соблюдением правил учета этих прав в соответствии со ст. 149 ГК РФ. Иными словами, бездокументарные ценные бумаги представляют собой имущественные права, в том числе права требования, оформление которых осуществляется не путем выпуска какого-либо документа на бумажном носителе (например, документарной ценной бумаги или договора), а путем фиксации сведений о наличии и содержании такого права на специальном счете, который, как правило, представляет собой компьютерную базу данных.

Заключение
Итак, преступления против собственности с уверенностью можно отнести к числу классических, или так называемых традиционных, преступлений.
Такой подход законодателя вполне объясним. Собственность является экономической основой существования любого государства независимо от исторического этапа его развития, политического режима и других обстоятельств. Право быть собственником - одно из основных прав, закрепленных во Всеобщей декларации прав человека. Обеспечение эффективной защиты собственности, в том числе и уголовно-правовыми мерами, является задачей любого государства, и Россия в этом случае не является исключением.
Вопросам уголовно-правовой охраны собственности в теории права уделяется значительное внимание. Однако это не свидетельствует о том, что проблем с применением данных запретов становится меньше.
В условиях социальных, экономических, политических и иных реформ корыстная преступность приобретает все более негативные количественные и качественные характеристики, организованные формы, элементы криминального профессионализма, что требует адекватных мер борьбы с ней.