Преступления против военной службы. Законодательная регламентация и перспективы совершенствования уголовно – правовых норм

Утверждение о том, что в ст. 332 УК РФ имеется презумируемая цель, может быть обосновано следующими аргументами. Достижение мыслимого результата, заключающегося в исполнении самого деяния и совпадающего с ним, есть составляющее цели неисполнения приказа. При этом названная цель, которая заключается в желании совершить указанные действия, подтверждает возможность совершения деяния, предусмотренного ч. 1 ст. 332 УК РФ только с прямым умыслом.
Интерпретация цели ст. 332 УК РФ как желание совершить деяние, имеющее связь с выходом даже на непродолжительное время подчиненного из повиновения, определяет два различных способа ее удовлетворения: открыто либо иным образом выразить неповиновение, и вдобавок позволяет рассмотреть то значительное в содержании данного состава, что разрешает разграничить это преступление против военной службы от воинских дисциплинарных проступков. Если же указанная цель в деянии субъекта отсутствует, исключается его ответственность за умышленное неисполнение приказа, по той причине, что именно с ее помощью определяется нужный для рассматриваемого состава вид вины – прямой умысел.
2. Цель и мотив исполняют роль субъективного основания уголовной ответственности и в статье 333 УК РФ.
Общепринято, что с субъективной стороны принуждение и сопротивление начальнику обладают прямым умыслом. К тому же предполагается, что субъект этих преступлений должен иметь особую цель, которая направляет и конкретизирует умысел: воспрепятствовать надлежащим лицам в выполнении их обязанностей (при сопротивлении начальнику) либо принудить их прекратить, нарушить, изменить эти условия, в настоящее время либо в будущем (при принуждении). Вдобавок обозначенные цели совершенных деяний должны признаваться как виновным, так и потерпевшим, по той причине, что последний не способен понять, что от него хотят, не зная о цели применяемого к нему насилия. При отсутствии у военнослужащего указанных целей, или если они не объективировались в опасном деянии, то содеянное субъектом не может быть определено согласно ст. 333 УК РФ. В некоторых ситуациях оно может быть признано дисциплинарным проступком. В частности, действия задержанного в алкогольном опьянении военнослужащего, который по пути в комендатуру кричал: «Не смейте обижать солдат» и при этом бросил свою пилотку в патрульных, сопровождающих его в машине, были правильно оценены на практике правильно как воинский дисциплинарный проступок.
3. Одновременно с другими признаками по мотивам и цели можно разграничить оскорбление военнослужащего (ст. 336 УК РФ) от проступка. Не каждое оскорбление признается преступлением, предусмотренным ст. 336 УК РФ.
Для наличия данного состава нужно присутствие в деянии рационального альтернативного мотива, связанного с исполнением обязанностей военной службы и объединенного с подразумеваемой целью унижения чести и достоинства военнослужащего. В тех ситуациях, когда оскорбление произошло во время исполнения военнослужащими своих должностных обязанностей достаточно наличие одной цели.
Деяние, определенное не вышеуказанной целью, а мотивами, обусловленными неверными действиями самого пострадавшего, в определенной ситуации может не формировать состава оскорбления военнослужащего, а с учетом интенсивности и характера действий будет оцениваться на практике как воинский дисциплинарный проступок.
4. В нормах, устанавливающих ответственность за посягательства на порядок прохождения военной службы, мотив, вина и цель, способны понижать либо повышать общественную опасность деяния, тем самым превращая его из проступка в преступление и наоборот.
Для умышленных преступлений анализируемой группы характерно наличие у субъекта цели временно либо вовсе уклониться от военной службы. Такие преступления, как самовольное оставление воинской части, дезертирство, уклонение от военной службы путем членовредительства либо другим способом могут быть совершены только умышленно, а не явка в часть – как с прямым умыслом, так и по неосторожности.
Притом в последнем случае умысел по нашему представлению может являться лишь прямым. Во всех нормах об уклонениях подразумевается особая цель, которая формирует надлежащее содержание умысла. Если такой цели не существует, то следует исключать квалификацию совершенного по указанным статьям, превращая деяние в проступок. Рассматриваемая цель появляется на основе конкретных мотивов или в их объединении: нужде общения с близкими людьми, половых потребностей, квазипотребностей, интересов развлечения, бытовых потребностях, чувства за допущенные нарушения страха и стыда и т.д. Не может оцениваться как уголовно наказуемое уклонение от военной службы, деяние, обусловленное не целью уклонения от военной службы, а желанием избавиться от регулярных унижений и издевательств своего человеческого достоинства, в связи с отсутствием субъективного элемента, свидетельствующего об антисоциальной направленности деяния. Тут налицо побуждение, устраняющее общественную опасность объективного проявления .
Например, к необоснованному осуждению военного строителя – рядового N привело то, что первоначально ошибочно был оценен мотив совершенного деяния. Так, в период прохождения службы по призыву N был нанесено избиение сослуживцем B., после чего N пребывал на стационарном лечении, а следом его перевели в другую часть. Там земляки В. регулярно угрожали N расправой, принуждали выполнять за себя всевозможную работу и наносили ему побои. По этим мотивам, N самовольно покинул часть и уехал к супруге, с целью посоветоваться. На третий день он явился в военную прокуратуру.
Поскольку N самовольно оставил часть, не имея цели уклониться от военной службы, а затем, чтобы избавиться от издевательств со стороны сослуживцев, в отношении него уголовное дело было прервано, так как отсутствовал состав воинского преступления.
Итак, мотивы, имеющие связь с неуставными отношениями сослуживцев, действительно могут вызвать цель субъекта произвести побег из части, соперничающую с целью уклониться от военной службы и не идентичную последней. Тем не менее, эта мотивация выступает здесь в значительной роли разграничения преступления против военной службы и воинского дисциплинарного проступка и исключает уголовную ответственность военнослужащего. Однако это становиться возможным только при условии, что субъект покинул часть на недолгое время, в частности, на срок не больше одного месяца и на протяжении, пока он отсутствовал на службе, осуществлял предприимчивые действия для того, чтобы сообщить о своем побеге, о его побуждающих целях и причинах. По-другому говоря, действия такого военнослужащего с объективной стороны должны доказывать наличие цели, не имеющей связи с уклонением от военной службы.
Но если военнослужащий даже по мотивам использования к нему неуставных отношений, своим поведением не проявил своего отношения к совершенному вынужденно им побегу, покинул службу на неопределенное продолжительное время, включая и намерение совсем не служить в Вооруженных силах, то его действия не могут быть оценены как дисциплинарный проступок.
Их необходимо, в зависимости от определенных обстоятельств, квалифицировать по статьям об уклонениях от военной службы. Чтобы ликвидировать антиуставные проявления как мотивы уклонений в первую очередь в основу мер обязаны быть положены неизбежность ответственности и всеобщее воспитание у военнослужащих предприимчивой жизненной позиции, для которой существуют все правовые условия, как в армии, так и на флоте. Например, право военнослужащих на подачу жалобы, на необходимую оборону от любого рода преступных посягательств, на судебную защиту своих неимущественных и имущественных прав, включая обжалование приказов командиров.
Однако, разбор разрешения уголовных дел данной категории подтверждает распространенность случаев, когда безнаказанными остаются обе стороны, когда военнослужащие, особенно молодые солдаты, не располагают информацией о своих правах. Такая практика, достигнув предела, возможно, предстанет одной из причин уклонений от военной службы и взамен ориентации на активную защиту чести и достоинства личности направлять молодых военнослужащих на противозаконные способы защиты путем самовольного оставления части и дезертирства, исключая сравнительно немногие случаи, когда почти единственным способом сохранения жизни и здоровья потерпевшего является уклонение от военной службы.
Данное убеждение связано с тем, что мотивы преступлений сами по себе не оказывают влияния на квалификацию совершенного деяния. Мотивы лишь основывают цель поведения, определяющую устремленность умысла в преступлениях анализируемой группы. Это нужно учитывать в правоприменительной деятельности и при оценивании субъективной стороны деяния не позволять замену терминов: целью мотивом, и наоборот.
Аналогичные ошибки являются распространенными в практике военных судов и военных прокуратур, что приводит к неверному использованию ими уголовного закона.
5. Следует рассмотреть как фактор разграничения преступления и проступка в составе уклонения от военной службы путем членовредительства либо иным способом (ч. 2 ст. 339 УК РФ) содержание цели, так как оно не идентично цели как признаку ст. 338 УК РФ.
Сформулированная цель в ч. 2 ст. 339 УК РФ и в ст. 338 УК РФ окончательно уклониться от военной службы не полностью отвечает потребностям практики борьбы с членовредительством, дезертирством и иными методами уклонения граждан от конституционного долга перед Отечеством по военной службе, затрудняя использование норм о преступлениях против прохождения военной службы, особенно в разграничении дезертирства от других воинских преступлений и правонарушений68 . До сих пор непонятно, как оценивать действия военнослужащего, который преследует цель на неопределенно длительное время уклониться от военной службы, например «до той поры, пока не задержат». Объяснения по этому поводу руководящих органов военной юстиции различных лет различаются непоследовательностью и противоречивостью. Например, в некоторых случаях свидетельствуется, что данная цель считается признаком ст. 338 УК РФ. В иных – указывается, что сама по себе продолжительность нахождения виновного вне части не является причиной заявлять о совершении дезертирства .
Полагается, что в содержании цели дезертирства – вовсе не служить в Вооруженных силах государства – входят объективно обнаружившиеся намерения неопределенно длительное время уклониться от военной службы. Эти намерения исполняются в деянии. Значит, в действиях субъекта нужно определить такие обстоятельства, которые однозначно подтверждали бы о цели совершенно уклониться от службы. Однако, такие универсальные обстоятельства, трактующиеся всегда однозначно, установить трудно. Например, выкидывание военнослужащим своей военной формы, стремления во время уклонения получить работу, рекомендуется рассматривать как обстоятельства, характерные для дезертирства, хоть и сами по себе они неполноценно определяют искомую цель.
Рассмотрение содержания цели в составах об уклонениях от военной службы устанавливает, что цель – есть обусловливающее основание криминализации данных воинских правонарушений. В ст. 339 УК РФ о дезертирстве цель – определяющий критерий разграничения преступления и воинского дисциплинарного проступка. Она уменьшает границы уголовно наказуемого уклонения субъекта от службы и ограничивает его только теми случаями, когда у военнослужащего не существует намерения избежать дальнейшей службы вовсе .
Например, если военнослужащий покинул часть на несколько часов с целью временно уклониться от военной службы, совершенное деяние не будет признано преступлением. То же содеянное и даже более непродолжительное покидание части, не имея цели уклониться от конституционной обязанности военной службы, будет считаться дезертирством, которое законом относиться к числу тяжких преступлений (ст. 15 УК РФ).
Также позволяет говорить о невыполнимости выделения в дезертирстве оконченного покушения, присутствие в его составе рассматриваемой цели, что необходимо принимать во внимание в правоприменительной деятельности, включая анализ добровольного отказа от дезертирства и разграничение с деятельным раскаянием, явкой с повинной.
Добровольным отказом от дезертирства не может являться возврат к месту службы военнослужащего, покинувшего свою часть, преследуя цель уклониться от конституционной обязанности по прохождению военной службы, а будет представлять собой явку с повинной, которая никаким образом не влияет на квалификацию уже оконченного преступления.
Исходя из вышеизложенного, можно утверждать, что мотив и цель оказывают значительную помощь при разграничении преступлений против военной службы и воинских дисциплинарных проступков. Данную роль они могут выполнять приблизительно в 40% норм главы 33 УК РФ, вначале всего, в преступлениях против порядка подчиненности и уставных взаимоотношений между военнослужащими (ст. ст. 332 – 336 УК РФ) и в преступных уклонениях от военной службы (ст. ст. 337 – 339 УК РФ).
Таким образом, субъективную сторону преступлений против военной службы формирует вина в форме умысла или неосторожности.
Субъектами преступлений против военной службы, в соответствии со ст.331 УК РФ, являются военнослужащие и граждане, которые во время прохождения ими военных сборов пребывают в запасе.
В преступлениях против военной службы субъект обладает одновременно с общими признаками – возрастом и вменяемостью, специальными признаками – прежде всего пребывание лица в момент совершения преступления на военных сборах или военной службе. Это означает, что субъект преступлений против военной службы является специальным субъектом.
К военнослужащим относятся: офицеры, прапорщики и мичманы, сержанты, старшины, курсанты военных образовательных учреждений профессионального образования, солдаты и матросы, поступившие на военную службу по контракту; сержанты, старшины, солдаты и матросы, матросы, проходящие военную службу по призыву, а также курсанты военных образовательных учреждений профессионального образования до образования до заключения контракта .
Для установления субъектов преступлений против военной службы существенное значение имеет определение начального и конечного момента состояния на военной службе, которые определены в п.10 ст.38 Федерального закона РФ « О воинской обязанности и военной службе».
Гражданская принадлежность субъекта преступления против военной службы является его специфическим признаком. Воинская обязанность установлена только для граждан России, однако, иностранные граждане тоже имеют возможность по контракту проходить военную службу в Вооруженных силах РФ, а также в других воинских формированиях, органах и войсках. Следовательно, такие иностранные граждане, проходящие военную службу, признаются военнослужащими и обладают статусом, установленным в ст.2-3 Федерального закона от 28 марта 1998 года. Значит, субъектами преступлений против военной службы могу быть и иностранные граждане, проходящие службу