Фрагмент для ознакомления
2
Введение
Проблема межэтнических и межрелигиозных конфликтов является одной из самых актуальных в последние десятилетия. Объясняется это тем, что такие конфликты достаточно трудноразрешимы, а также являются наиболее частым источником политической нестабильности. Одним из таких упорных конфликтов является курдская проблема.
По приблизительным оценкам, в мире насчитывается около 20,5 миллионов курдов, что делает их одним из крупнейших народов без гражданства. Проблема обретения курдским народом национальной независимости, собственной государственности в настоящее время наиболее обострилась на Ближнем Востоке и является одним из основных факторов нестабильности в регионе.
Курды намерены создать собственное государство — Курдистан, затронувшее территорию Турции, Ирака, Ирана и Сирии. Курдские общины, проживающие в этих странах, активно борются за свою независимость, используя самые разные инструменты – от политических до военных. Сам факт того, что четыре страны Ближнего Востока вовлечены в такой межэтнический конфликт, делает эту проблему международной, по крайней мере, внутри этих стран.
Цель работы – подробно рассмотреть курдский вопрос, его предысторию, роль в общественно-политических процессах в регионе и возможные пути решения.
В соответствии с поставлено целью выявлены следующие задачи исследования:
Рассмотреть исторический аспект возникновения курдской проблемы;
Провести анализ курдской проблемы на современном этапе развития международных отношений;
Выявить перспективы разрешения курдской проблемы на современном этапе.
В ходе исследования использовались следующие методы: аналитический метод, метод систематизации, метод сравнительного анализа, метод сбора фактов.
Информационной базой послужили данные, опубликованные в научной и периодической печати, данные официальной статистики, исследовательские разработки российских специалистов.
Работа состоит из введения, трех глав, заключения и списка использованной литературы.
Глава 1. Исторический аспект возникновения курдской проблемы
1.1 Локально-региональный аспект формирования курдского вопроса
Курды компактно населяют прежде всего исторический регион Курдистан на юго-западе материковой Азии, занимающий сопредельные территории юго-востока Турции, северо-запад Ирана, север Ирака и север Сирии. Значительное количество курдов проживает в диаспоре (преимущественно в других странах Ближнего Востока, Западной Европы и СНГ). В настоящее время курды являются одним из крупнейших этносов мира (до 30 млн), лишенных права на самоопределение и государственный суверенитет.
Курдистан занимает ключевое геополитическое и геостратегическое положение в ближневосточном регионе, а национально-освободительная борьба курдов делает курдский вопрос актуальной проблемой мировой политики. Особенностью географического положения Курдистана является отсутствие четких физических и юридически определенных политических границ. Название Курдистан (буквально «страна курдов») относится не к государству, а исключительно к этнической территории, где курды составляют относительное большинство населения и географические координаты которой не могут быть точно определены, поскольку являются чисто оценочными. Очертания этой территории неоднократно менялись в связи с историческими потрясениями, в основном в сторону расширения ареала курдофонии[7, с.140].
Современный Курдистан расположен в центре Западно-Азиатского (Ближневосточного) региона, примерно между 34 и 40° северной широты и 38 и 48° восточной долготы. Он занимает примерно всю центральную часть воображаемого четырехугольника, омываемого Черным и Средиземным морями на северо-западе и юго-западе, Каспийским морем и Персидским заливом на северо-востоке и юго-востоке. С запада на восток территория Курдистана вытянута примерно на 1000 км, а с севера на юг - от 300 до 500 км. Его общая площадь составляет около 450 000 квадратных метров. км. Более 200 000 кв. км. Часть современной Турции (Северный и Западный Курдистан), более 160 000 кв. км. - Иран (Восточный Курдистан), до 75 000 кв. км. - Ирак (Южный Курдистан) и 15 тыс. кв. км. – Сирия (Юго-Западный Курдистан)[2, с.56].
Рисунок 1.
Курдская нация очень неоднородна по важнейшим этническим характеристикам, особенно языковым. Курдский язык в основном делится на две неравные диалектные группы, северную и южную, каждая из которых выработала свой литературный язык; в первом - курманджи, во втором - сорани. Около 60 % курдов, проживающих в Турции, северо-западном и восточном Иране, Сирии, районах северного Ирака и СНГ, говорят и пишут на диалектах курманджи (преимущественно латиницей и арабской графикой), до 30 % (западный и юго-западный Иран, Восточный и Юго-Восточный Ирак) - на диалектах сорани (только арабское письмо). Кроме того, язык зазаки или дымли (латиница) распространен среди курдов особой этно-сектантской группы заза (иль тунджели в турецком Курдистане), а родственный гурани (арабская графика) — среди курдов Керманшаха в Иране. является общим. На этих языках и диалектах сложилась самобытная литература и фольклор.
Хотя курдские языки и диалекты имеют свои, иногда существенные, грамматические особенности, языковые различия в курдско-этнической среде не настолько велики, чтобы взаимопонимание, особенно в устном общении, было бы невозможным. Сами курды не придают им большого значения и категорически не признают их этноразделяющую роль. Кроме того, многих из них внутри одной страны связывало двуязычие — знание основного языка страны проживания (турецкого, персидского или арабского)[15, с.88].
Роль религии в современном курдском обществе относительно невелика, особенно в сфере национального самосознания. Подавляющее большинство курдов — мусульмане-сунниты (75% всех курдов), но суннитская ортодоксальность, как и фундаменталистский ислам, не очень популярна. В недавнем прошлом традиционно влиятельными были дервишские (также суннитские) ордена Накшбенди и Кадири, сейчас они гораздо менее влиятельны. Шииты, в основном последователи шиитских сект Ахл-и Хакк или Али-Илахи, живут в основном в Турции (где они известны под собирательным названием «алеви») и составляют от 20 до 30% курдофонского населения. Курды-заза полностью ахлы и хакки. В Иране шииты населяют территорию вокруг Керманшаха. Особую этноконфессиональную группу курдов составляют езиды (до 200 тыс. чел.), исповедующие особый культ синкретического характера и воспринявшие помимо элементов иудаизма, христианства и ислама некоторые старинные восточные верования. Езиды живут рассеянно в основном в Турции, Сирии, Ираке и Закавказье.
Среди курдов наблюдается высокий естественный прирост населения - около 3% в год, что привело к значительному увеличению численности курдского этноса в последние годы.
Курды неравномерно расселены в странах своего проживания. Большинство из них находится в Турции (около 47%). Около 32 % курдов проживает в Иране, около 16 % в Ираке, около 4 % в Сирии и около 1 % в государствах бывшего СССР. Остальные живут в диаспоре.
На протяжении исторически обозримого времени этнический состав Курдистана неоднократно менялся из-за бесчисленных бедствий, происходивших на его территории. Эти изменения происходят до сих пор.
Курдские районы Турции, Ирана, Ирака и Сирии характеризуются более низким уровнем развития экономики, социальных отношений и социальной организации общества и культуры по сравнению с этими странами в целом и их наиболее развитыми регионами.
Социальная организация курдского общества имеет отчасти архаичные черты с остатками родоплеменных отношений, в которых заметен феодальный строй. В настоящее время в курдском обществе происходит быстрая эрозия традиционных форм общества. В относительно развитых районах Курдистана почти не осталось племенных связей[3, с.115].
Тем не менее, в сравнительно отсталых районах Курдистана можно наблюдать социально-экономический прогресс. Подрываются экономические позиции и снижается политическое влияние курдской светской и духовной знати, возникают и укрепляются современные социальные структуры - торгово-промышленная буржуазия (городская и сельская), рабочий класс.
Изменения в курдском обществе создали основу для возникновения курдского национализма как в идеологии, так и в политике. В то же время остатки традиционных форм общества продолжают тормозить процесс модернизации этого общества.
Традиционная элита современного Курдистана, состоящая из выходцев из феодально-клерикальных и родоплеменных кругов, по-прежнему обладает заметным экономическим и прежде всего политическим и идеологическим влиянием. Правда, среди современных курдских лидеров немало личностей демократического и левого толка. Кроме того, именно они определяют погоду в социально-политическом климате курдского общества. Однако продолжает ощущаться влияние архаичных традиций, таких как религиозная рознь, племенной партикуляризм и местничество, классовые и династические предрассудки, претензии на гегемонию и лидерство. Отсюда такие негативные явления в общественно-политической жизни, как политическая нестабильность, взаимные споры и т.п.
Видимые признаки отсталости общественных отношений во многом обусловлены архаичной и неэффективной экономической базой, которая также сейчас находится в кризисном состоянии перехода от старых докапиталистических форм к современным.
Отгонное животноводство (с сезонными кочевками, в основном «по вертикали», летом на альпийские пастбища, зимой в долины) - основа традиционного сельского хозяйства - распалась, интенсивные методы сельскохозяйственного производства приживаются с трудом. Промышленность и инфраструктура в Курдистане развиты слабо и не создали достаточно рабочих мест для разорившихся фермеров, ремесленников и мелких торговцев. Лишенные средств к существованию, курды стекаются в города развитых регионов стран своего проживания и за границу. Там курдский пролетариат занят преимущественно неквалифицированными и низкоквалифицированными рабочими, особенно подверженными жестокой эксплуатации. Словом, курдские регионы — это отсталая периферия во всех странах, разделивших Курдистан. Характерно, что даже там, где в последние десятилетия наблюдался обильный приток нефтедолларов (Ирак и Иран, большая часть нефтяных богатств которых находится в Курдистане и прилегающих районах), наблюдается заметное
Показать больше
Фрагмент для ознакомления
3
1. Ahmet Akgunduz. Osmanli Kanunnameleri ve Hukuki Tahlilleri. Cilt. 3, Istanbul, 2021. S. 205, 208.
2. Bois Th., Minorsky V., Mac Kenzie D.N. Kurtler ve Kurdistan. KamuranFiratli (инглизчадан туркчага) таржимаси. Istanbul: Doz Yayinlari, Ikinci Baski, 2019. S. 99-100.
3. Demirtas-Bagdonas O. Reading Turkey’s Foreign Policy on Syria: The AKP’s Construction of a Great Power Identity and the Politics of Grandeur // Turkish Studies. 2018. Vol. 15 (1). pp. 139-155.
4. Gupta R. Understanding the War in Syria and the Roles of External Players: Way Out of the Quagmire? // The Round Table. The Commonwealth Journal of International Affairs. 2019. Volume 105, No 1. pp. 29-41
5. Karen Culcasi. «Locating Kurdistan», Borderlines and Borderlands, Alexander C. Diener, Joshua Hagen (ed.), Rowman & Littlefield. Lanham, 2020. P. 108.
6. Michael Eppel. The Kurdish Emirates: Obstacles or precursors to Kurdish nationalism? Routledge Handbook on the Kurds (ed. Michael M. Gunter). London, 2019. P. 37.
7. Mineev A.P. Will Turkey enter the Eurasian Union? // Russia and Israel in the Changing Middle East Conference Proceedings. Memorandum 129. 2018. рр. 45-48.
8. Mylonas H., Shelef N. Methodological challenges in the study of stateless nationalist territorial claims // Territory, Politics, Governance. 2017. Vol. 5, No 2. pp. 145-157.
9. Sarigil Z., Karakoc E. Who supports secession? The determinants of secessionist attitudes among Turkey’s Kurds // Nations and Nationalism. 201822 (2). pp. 325-346.
10. Soguk N. With/Out a State, Kurds Rising: The Un/Stated Foreign Policy and the Rise of the Kurdish Regional Government in Iraq // Globalizations. 2019. Volume 12, № 6. рр. 957-968.
11. Thornton R. Problems with the Kurds as proxies against Islamic State: insights from the siege of Kobane // Small Wars & Insurgencies. 2018. No 26 (6). pp. 865-885.
12. Unver HA. Turkish-Iranian Energy Cooperation and Conflict: The Regional Politics //Middle East Policy. 2016. Vol. XXIII, No. 2. pp. 132¬145.
13. Башлакова О.И. К вопросу о формировании экологического со-знания // Научное обозрение. Серия 2: Гуманитарные науки. 2019. № 2. С. 5-14.
14. Гришанов АА. Роль заинтересованных групп в процессе по¬строения ближневосточной политики США // Политика и общество. 2020. № 4 (100). С. 507-514.
15. Жигалина О.И. Процесс урегулирования курдской проблемы в Ираке и его влияние на курдские анклавы Турции, Ирана и Сирии // Восток. Афро-Азиатские общества: история и современность. 2018. № 2. С. 184-187.
16. Иванов СМ. Вооруженные конфликты в Сирии и Ираке. Перспективы их разрешения // Россия и мусульманский мир. 2017. № 9 (303). С. 41-52.
17. Иванов СМ. Курдский фактор в современной Сирии // Ислам на Ближнем и Среднем Востоке. 2018. № 8. С. 281-297.
18. Касаев Э.О. Иракский газ: курдские запасы и международный тендер // Научно-аналитический журнал Обозреватель - Observer. 2020. № 10 (249). С. 96-104.
19. Кудряшова Ю.С. Региональная безопасность Турции в контек¬сте курдской проблемы // Вестник МГИМО Университета. 2020. № 1 (10). С. 30-37.
20. ЛазаревМ.С. Внутрикурдские конфликты: происхождение и развитие // Курдский вопрос в Западной Азии в начале XXI века: сб. стат. / отв. ред. О.И. Жигалина. М., 2018. С. 25-26.
21. Лошкарёв И.Д. Ресурсы влияния польской диаспоры в США на американскую внешнюю политику //Вестник МГИМО Университета. 2017. № 3 (54). С. 238-248.
22. Лошкарёв И.Д., Пареньков ДА. Постимперские траектории в мировой политике // Право и управление. XXI век. 2017. № 4 (45). С. 91-96.
23. Мазур ОА. Позиция Турции по отношению к курдскому вопро¬су в Сирии //Вестник Пермского университета. Серия: Политология. 2016. № 2. С. 177-184.
24. Тибет Абак. «Курдский Вопрос» и Россия: исторические истоки и реалии рубежа XIX-XX вв. // Российские и славянские исследования: сб. науч. ста¬тей. Вып. 5 / редкол.: О.А. Яновский (отв. ред.) и др. Мн.: БГУ, 2020. С. 58.
25. Шумилина И.В. Проарабское лобби в США: между политикой и энергетикой // США и Канада: экономика, политика, культура. 2021. № 4 (544). С. 18-34.