События в России в 1118 году

возглавлять войска. Василько и Володарь Ростиславичи, герои событий 1097 г., то верно служили Киеву, то, пользуясь окраинным положением своих владений, выступали на стороне врагов Мономаха.
Но в целом, по утверждению Б.А. Рыбакова, «Киевская Русь в это время представляла единую державу, и ее границы, поэтически очерченные в «Слове о погибели», не были вымыслом или гиперболой» (с.360).
Это единство держалось еще семь лет после смерти Мономаха, при его сыне Мстиславе (1125–1132), и сразу распалось в 1132 г. Поэтому время княжения Мстислава Владимировича, по мнению автора, нужно рассматривать как прямое продолжение княжения Мономаха, тем более, что сын во многом помогал отцу еще при его жизни.

Для избежания в дальнейшем усобиц князь предпринял меры, целью которых было гарантировать управление Русью потомством Мономаха. Сложилось так, что у сына Всеволода Ярославича не осталось конкурентов в борьбе за великокняжеский стол в Киеве. Владимир Всеволодович, став киевским князем на волне народной любви, обошел двоюродных братьев Изяславичей и Олеговичей. Олег «Гориславич» после разжигания усобиц, приводов половцев не пользовался любовью на Руси и в Киеве. Поэтому не мог претендовать на Киев. В 1115 г. Олег Черниговский умер , что значительно осложнило его детям борьбу за киевский стол.
В этих условиях при формальном сохранении претендентов на Киев Владимир Мономах начал заботиться об укреплении позиций потомства своего старшего сына Мстислава. В 1117 г. он был переведен отцом из Новгорода в Киев . В Новгороде остался сын Мстислава, Всеволод-Гавриил, с которым новгородцы связывали надежды на развитие самостоятельности. Эти надежды отразились в договоре 1117 г. между Новгородом и Всеволодом Мстиславичем .
Последствия заключения договора проявились позднее, а тогда за старшим сыном Мономаха Мстиславом была закреплена политическая ось Руси «Киев-Новгород». Дальнейшим шагом в укреплении позиций стал акт 1118 г., когда «приведе Володимир с Мстиславомъ вся бояры новгородъскыя Кыеву и заводи я к честьному хресту, и пусти я домовъ, а иныя у себе остави. И разгневася на ты, оже то грабили Даньслава и Ноздрьчю, и на сочьскаго на Ставра, и затоци я вся» .
Большинство исследователей рассматривают эти события 1117–1118 гг. под углом зрения развития новгородских политических институтов . И.Я. Фроянов и О.В. Мартышин видят в этом акте способ утверждения первенства Киева над Новгородом . Б.А. Рыбаков подчеркивает в своей работе, что «союз с новгородским боярством, закрепленный потом женитьбой Мстислава на дочери новгородского боярина, был противовесом олигархическим тенденциям боярства Киева» (с. 361).
Находясь в русле этих событий, историки как бы изнутри объясняют этот процесс. При этом логично интерпретируются дальнейшие процессы новгородской истории.
В 1125 г. «посадиша на столе Всеволода новгородци»: это «вряд ли может служить указанием на то, что в какой-то момент между 1117 г. и 1125 г. Всеволода лишили княжеского стола…, с 1125 года княжение Всеволода было поставлено на новые основы…, и это не было "переутверждением своего князя", а возведением его на стол по волеизъявлению веча, обозначаемому в летописи термином "посадиша" . Несомненно, что присяга 1118 г. для самих новгородских бояр имела значение прежде всего для внутреннего строя Новгорода и его отношений с князьями. Но нельзя отрицать и то, что Мономах с Мстиславом в 1118 г. закрепляли Новгород за последним и его потомством. Вероятно, об этой клятве упоминается у В.Н. Татищева при описании событий 1135 г., когда новгородцы вспомнили о какой-то присяге на верность Мстиславу и его потомству .
В оценке Б.А. Рыбакова, в 1118 г. Владимир и Мстислав совместно сделали очень важный шаг для укрепления связей Новгорода с великим княжением — все новгородские бояре были вызваны в столицу, здесь их привели к присяге на верность, некоторых (в том числе друга юности Мономаха боярина Ставра Гордятича) сурово наказали за своевольство, а часть их оставили в Киеве. Данная ими клятва подтверждает тезис о связанности мер Мономаха и Мстислава и позволяет судить о замысле по поводу престолонаследия, который начал воплощаться при Владимире Мономахе и Мстиславе.
По мнению исследователя, планы этих князей были куда грандиозней, нежели простое развитие идеи киевской отчины. Мономах хотел «оседлать» «политическую ось» Руси своим старшим потомством, привлекая в союзники общины Киева и Новгорода, ставшие в первой половине XII в. реальной политической силой. Если политическая ось Руси (Киев-Новгород) была бы закреплена за Мстиславом и его потомством, то и правление Русью осталось бы у них. Прочим Мономашичам разрешалось бы княжить в тех или иных землях при условии подчинения киевскому князю, что вполне вписывалось в рамки договоренностей Любечского съезда. Тогда бы киевский стол был недосягаем не только для черниговских князей . «От обладания "матерью городов русских" подобный порядок наследования отсекал черниговских Святославичей и Давыдовичей, внуков Святослава Ярославича, некогда короткое время сидевшего на киевском столе. Лишались возможностей когда-либо править Киевом и младшие Мономашичи» .