Крымская война и внешняя политика России во второй половине 19 века

Введение

Задача данной работы состоит в том, чтобы проследить развитие внешней экономики страны во II половине XIX в.
Внешняя политика России во второй половине XIX в. отражала проблемы внутреннего развития страны. Россия занималась преимущественно внутренними преобразованиями, избегала острых международных конфликтов, отказывалась от активных действий в Европе, пытаясь решить спорные вопросы дипломатическими средствам. На западном направлении Россия стремилась ликвидировать свою внешнеполитическую изоляцию. Отношения с центрально-европейскими государствами определялись традиционными династическими связями, общностью их политических и идеологических устоев. Царское правительство было готово и к новым политическим союзам для поддержания европейского равновесия и восстановления своего международного престижа.
В связи с усилением национально-освободительных движений на Балканах в 70-е годы XIX в. вновь особое звучание приобрел восточный вопрос. Народы Балканского полуострова развернули борьбу за освобождение от османского ига и создание национальных независимых государств. В этом процессе Россия участвовала дипломатическими, политическими и военными методами.
Во второй половине XIX в. дальневосточное направление во внешней политике России постепенно изменяло свой периферийный характер. Англо-французская диверсия на Камчатке во время Крымской войны, ослабление Китая и его превращение в страну, зависимую от англо-германо-французского капитала, быстрый рост морских и сухопутных сил Японии показали необходимость усиления российских экономических и военно-стратегических позиций на Дальнем Востоке.


1.Внешняя политика России в середине XIX в. и Восточная война

Победа общеевропейской реакции на время усилила международное влияние царизма: Николай I поспешил воспользоваться своим положением на континенте, чтобы возвратить утраченные позиции на Востоке. Австрия была спасена вмешательством русского императора и находилась в орбите его политики; Пруссия капитулировала перед требованиями Николая I и не могла сопротивляться его влиянию; Франция только что обрела нарушенный «порядок», но ещё не имела твёрдо установившейся власти; оставалась наиболее могущественная соперница - Великобритания. но там у Николая были сочувствующие и друзья в лице консервативно-аристократической партии тори. Казалось, опираясь на дружественное содействие Священного союза, изолировав Францию и полюбовно договорившись с Англией, можно было заставить Турецкую империю подчиниться воле российского самодержца.
Однако Николай I и его дипломаты во главе с министром иностранных дел Нессельроде плохо представляли себе изменившуюся международную обстановку. К середине XIX в. промышленный капитализм достиг своего полного торжества в Англии и Франции; после революции 1848 г. он вступил в полосу своего подъёма в Австрии и Пруссии; усиливая технические и хозяйственные ресурсы европейских государств, капитализм обострял лихорадочную погоню буржуазии за внешними рынками. Реальные интересы английской буржуазии, её погоня за азиатскими рынками сталкивались с военно-феодальной программой внешней политики царизма, с его планами новых территориальных приобретений.
Враждебную позицию по отношению к восточным притязаниям Николая I должна была занять также Австрия. Сильно расшатанная революцией 1849 г., обязанная своим спасением царизму, монархия Габсбургов не могла примириться с переходом Балканского полуострова под хозяйственное и политическое руководство России: такой исход не только нанёс бы удар развивающемуся австрийскому капитализму, но и усилил бы национальное движение западного, австрийского славянства. Полная покорность Николаю I, которую обнаружил новый император Франц-Иосиф, так же как общность реакционных целей, которая связывала обоих монархов, не могли уничтожить глубокого антагонизма между Россией и Австрией в восточном вопросе. Недаром австрийский министр Шварценберг заявлял, что Австрия «ещё удивит мир своей неблагодарностью».
Франция с её быстро развивающимся капитализмом имела собственные притязания к Оттоманской империи, особенно в Сирии и Египте; с давних пор она выступала соперником России и в Константинополе. В середине XIX в. у Франции появились новые основания противодействовать агрессии Николая I. Луи-Наполеон только что произвёл государственный переворот и провозгласил себя наследственным императором. Для оправдания и укрепления своей власти этому политическому авантюристу необходимы были военные победы, напоминающие лавры Первой империи. В воображении нового Наполеона уже складывалась программа завоевательных походов, которые покончат с системой Священного союза, ликвидируют ненавистные договоры 1815 г. и обеспечат Франции гегемонию на европейском континенте.
Прусский король Фридрих-Вильгельм IV оставался преданным другом Николая I, но широкие круги немецкой буржуазии не могли простить российскому самодержцу его упорного противодействия воссоединению Германии. Прусская монархия ещё не была заинтересована в восточном вопросе и предпочитала уклониться от европейских
споров вокруг Константинополя. В нарастающей борьбе между Англией и Россией Пруссия не могла играть роли надёжного и активного союзника Николая I.
Ближайшим поводом назревавшего столкновения послужил вопрос о «палестинских святынях», находившихся на азиатской территории Оттоманской империи. В начале 50-х годов между католической и православной церковью завязался спор, кому из них принадлежит право иметь ключи Вифлеемского храма, чинить купол над храмом «гроба господня», обладать религиозными памятниками в Иерусалиме и пр. Луи-Наполеон использовал этот повод для создания дипломатического конфликта и потребовал от султана выполнения старых договоров о привилегиях католиков. Тогда Николай I выступил в защиту прав православных и потребовал официального подтверждения сложившихся отношений. Началась дипломатическая борьба, которая сопровождалась демонстрациями французской эскадры в Архипелаге и сосредоточением русских войск на турецкой границе. Было ясно, что за религиозным «спором о ключах», в действительности не имевшим большого значения, скрывается иное, более серьёзное столкновение по основному вопросу - о сферах влияния на Ближнем Востоке.
Николай I использовал обострившийся конфликт для активного наступления на Турцию. В начале 1853 г. он пытался через английского посланника Сеймура договориться с Англией о полюбовном разделе турецкой территории. Исходя из мысли' о близком распадении Турции, царь соглашался уступить Англии Египет и Крит, а также отказывался от постоянной оккупации Константинополя русскими войсками. Взамен этого он требовал превращения Сербии, Болгарии и дунайских княжеств в самостоятельные государства под русским протекторатом. Военный план захвата Константинополя и проливов уже был подготовлен. Но предложения Николая I привели к обратным последствиям: они способствовали быстрому сближению Англии с Францией и сильно укрепили позиции Турции. В Константинополь был отправлен прежний английский посол Стратфорд Каннинг (лорд Рэдклиф), который пользовался большим влиянием на султана и сделался главным вдохновителем борьбы против России.
Рассчитывая на поддержку Австрии и Пруссии и уверенный в дружественном нейтралитете Англии, Николай I произвёл энергичное давление на Порту. В январе 1853 г. в Константинополь было отправлено чрезвычайное посольство во главе с князем А. С. Меншиковым с целью «навести страх» на Турцию. Русский царь требовал от султана не только восстановить права православной церкви в Палестине, но и торжественно гарантировать эти права в виде специальной конвенции; предварительным условием переговоров выдвигалось требование немедленно уволить в отставку министра иностранных дел Фуада, который ориентировался до тех