Особенности Советского искусства при И.В Сталине

Введение

Актуальность темы. Исследования советского искусства в период правления И. В. Сталина имеют тенденцию расширять поле исследований: и в западной литературе и в отечественной историографии зачастую объект исследования подменяется более широким понятием «сталинской культурной политики», уделяя достаточно лапидарное внимание конкретным искусствоведческим исследованиям и связям между конкретными произведениями периода. При этом попытка выйти на крайние основания феномена сталинского искусства встречались с механизмами объяснения из других дисциплин и предметных областей – психологии, истории, исследования практик повседневности, различных т. н. «теорий памяти», взятых в культурологическом аспекте, теорий коллективной идентичности и тоталитаризма. Не отказываясь от междисциплинарного синтеза, следует отметить, что большинство подобного рода методологических приемов не могли быть представлены в качестве большой искусствоведческой теории для объяснения феномена «сталинского искусства».
Цель данной работы – проанализировать особенности советского искусства при И. В. Сталине как значимые факторы общественного развития.
Задачи работы:
1. Определить важнейшие тенденции исследования советского искусства при И. В. Сталине в отечественной и зарубежной науке.
2. Проанализировать факторы развития искусства при И. В. Сталине.
3. Сделать выводы по результатам проведённого исследования.
1. Исследование особенностей советского искусства при И. В. Сталине в отечественной и зарубежной науке

В отечественной науке изучение теоретического наследия искусства сталинского периода началось только в 60-е годы XX века. При этом интерес исследователей вполне соотносился с общей интеллектуальной направленностью шестидесятников, их стремлением определить собственное место в истории и отмежеваться от тоталитарного прошлого.
Эпоха конструктивизма с позиций «оттепели» интерпретировалась как передовой период, когда советская культура вошла в авангард всего европейского модернизма. Отсылки к культурным феноменам и манифестам 1920-х гг. становились частью программы новой модернизации шестидесятников, которая в свою очередь начинала определять культуру Советского союза в постсталинский период. С этой программой связаны исследования В. Тасалова, А. Мазаева и С. Хан-Магомедова [2].
Уже к концу 1960-х гг. сворачивание проекта реформ привело к угасанию интереса к сталинским проектам: скептические оценки авангарда и его рецепций в сталинизме становились способом легитимизации различных научных школ и направлений. «С одной стороны (в рамках академической науки), дело свелось к тому, чтобы расширить рамки эстетически приемлемого, с другой (в неофициальной культуре) – к тому, чтобы деполитизировать авангард, сведя его к манифестации свободы самовыражения и тем самым противопоставив языку официальной советской культуры. Несмотря на то что эти два варианта интерпретации авангарда кажутся противоположными, в действительности они исходят из одинакового представления о сущности авангардного искусства, обе заинтересованы в том, чтобы исключить из него жизнестроительную составляющую» [1].
Большинство современных российских исследователей воспроизводят традицию, в рамках которой авангард рассматривается как антитеза политизированному миру официальной советской культуры, а борьба за его реабилитацию воспринимается как борьба за право на чисто эстетический эксперимент. В результате деполитизации авангардного искусства, достигшей своего пика в 1990-е гг., производственное движение оказалось в тени своих более «метафизических» предшественников – прежде всего Малевича и Татлина, которые, кроме того, привлекали внимание западных исследователей и служили основным продуктом культурного экспорта в постсоветский период.
Зарубежные исследования, наоборот, стремятся подчеркнуть важную политическую и революционную составляющую раннего периода советского