Психологические строения движения и действия

Введение
Рассматривая понятие произвольного движения и активного действия человека с точки зрения в
классической психологии, можно представит его как проявление волевого акта и считать их
результатом волевого усилия, или идеомоторного представления.
Вышеназванное представление делает произвольное движение недоступным для проведения
таких видов анализа как научный, и детерминистический.
Рассмотренный идеалистический подход к произвольному движению человека в скором времени
уступил место механистическому подходу. Механистический подход, отражает известные
прогрессивные тенденции. Использование данного подхода привело к такой же ситуации, как и
волюнтаристическая идея о свободном волевом акте, который является источником
произвольного движения.
Механистическая концепция трактовала все произвольные движения или активные действия в
качестве вынужденного ответа на внешний раздражитель. Такое представление было
закономерно в период написания когда И. М. Сеченовым исследования «Рефлексы головного
мозга», и было оправдано как реакция на идеалистическую психологию и открытого
индетерминизма. Все это привело к тому, что исследование произвольной деятельности человека
было прекращено более чем на 50 лет.
Цель исследования – рассмотреть психологические строения движения и действия.
В своем исследовании мы опирались на труды И.М. Сеченова, Н.А. Бернштайн, Л.С. Цветковой,
А.Р. Лурии, Р. Бертона, О. Сакса, Л.С. Выготского, Р. Картер.
1. Психологические строения движения и действия
Появление представления о произвольном движении и активном действии как о рефлексе
устраняет то, что являлось специфическим для этих важнейших форм человеческой деятельности.
Данный подход был оправдан только в отношении программ данных при рождении,
запускающихся в ход простейшими сигналами, которые действуют в качестве врожденных
реализующих механизмов (IRM) этологов (Лоренц, 1950; Тинберген, 1957; и др.), или же при
анализе искусственно сформированных моделей — по типу простых условных рефлексов (S—>R).
3
Невзирая на успешность данной схемы, кажущейся для целого поколения исследователей
(например, бихевиористам) оптимальной и единственно верным научным подходом к
поведению, представление о произвольных движениях и активных действиях как о врожденном
или условном рефлексе данный подход несостоятельным в двух отношениях.
На первый взгляд, если взять любые движения и действия из прошлого опыта, они фактически
закрывают глаза на те формы поведения, которые управляются не прошлым, а будущим и
строются с целью осуществления намерений, планов или программ, которые составляют
подавляющую часть всех специфически человеческих форм человеческой деятельности.
В отличии от вышесказанного, представление о произвольных движениях и активных действиях
как о простом эфферентном звене рефлекторной дуги фактически оказывается несостоятельным.
Несостоятельность произвольного движения и активного действия показал в своих
исследованиях отечественный физиолог Н. А. Бернштейн [2]. Суть его исследования в том, что
движение человека является настолько изменчивым и располагает таким неограниченным
числом степеней свободы, что нет возможности отыскать формулу, позволяющую вывести
произвольное движение человека из одних только эфферентных импульсов.
Резюмирую, можно сделать вывод, что как идеалистическое, так и механистическое
представления о произвольном движении фактически не сделали ни продвинулись ни на сколько
от дуалистической концепции Декарта. Декарт считал движение животных рефлексоподобными,
или механистическими, а движение человека определял духовным началом, или свободной
волей, которая запускает те же рефлекторные механизмы.
Было необходимо коренное изменение в основах представления о произвольных движениях и
активных действиях, задачей которых стало бы сохранение своеобразия этих высших
сознательных форм деятельности и вместе с тем доступности их для исследователей для
проведения научного анализа.
В одном из первых исследований Л. С. Выготского, осуществленное в 1956-1960 г. [4] говорилось о
том, что источником произвольных движений и активных действий является не влияние
накопленного в прошлом опыта, а общественная история человека, в той форме общественной
трудовой деятельности, которая была исходной для человеческой истории, и в той форме
общения ребенка со взрослыми, которая лежала у истока произвольных движений и
осмысленных действий в онтогенезе.
Исследователь счел безнадежным поиск биологических корней произвольных действий.
Истинным источником является тот период общения ребенка со взрослыми, когда «функция была
разделена между двумя людьми», когда взрослый давал речевой приказ» [4].
«Только на дальнейших ступенях развития ребенок, ранее подчинявшийся приказам взрослого,
овладевал речью и мог сам давать себе речевые приказы (сначала внешние, развернутые, потом
внутренние, свернутые) и сам начинал подчинять свое поведение этим приказам. Этот этап
характеризуется тем, что функция, ранее разделенная между двумя людьми, становится способом
организации высших форм активного поведения, общественных по своему генезу,
опосредствованных речью по своему строению и произвольных по типу своего протекания».